Владимир Рыбин - Убить перевертыша

- Не спросит, не отдавай, уедешь от Клауса - сожги, - наставлял Мурзин.

- Что в ней такого? - спросил тогда Сергей.

- Признаться, я и сам этого не знаю. Прочтешь, так ничего особенного. Про погоду в Москве. Но ты записку побереги, без нее он тебе не доверится...

Интересно было наблюдать, как меняется лицо Клауса, рассматривавшего записку. Длилось это довольно долго, хотя, по мнению Сергея, читать там было совершенно нечего.

- Ну-с, молодой человек, я вас слушаю, - повторил Клаус, подняв глаза. Повторил по-немецки и совсем другим, более мягким тоном.

- Извините, но я хотел бы сейчас же и уехать, - сказал Сергей. - Я на машине, меня ждут.

Клаус встал, подошел к окну.

- Где ваша машина?

- Далеко, на другой улице. Я не стал подъезжать к дому.

Это, похоже, удовлетворило хозяина, он вышел и скоро вернулся с подносом, на котором были кофейник, две чашки, вазочка с печеньем.

- Давайте пить кофе, молодой человек. Я вам покрепче налил. Не возражаете?

- Спасибо.

- Пейте, на меня не смотрите. Сердце у меня не терпит, когда его подталкивают.

Прошло еще не меньше пяти минут, прежде чем Клаус произнес очередную фразу.

- Значит, вы всего лишь курьер? И что будете везти, не знаете?

- Меня это не интересует.

- Конечно, конечно. Только вот ведь в чем дело: у меня нет того, что вас не интересует. - Он нахмурился, но в то же время выпуклые глаза его насмешливо блеснули. - Но если вы приедете завтра...

- Не могу. Завтра мой друг, который привез меня сюда, занят на работе.

- Можно приехать без него, поездом.

- Можно, конечно, - вздохнул Сергей. Не хотелось ему тратить на это еще и завтрашний день.

- Или, если хотите, переночуйте у меня.

- Мне надо посоветоваться.

- Посоветуйтесь.

Уходя, Сергей оглядывался, и всякий раз видел в окне Клауса, смотревшего ему вслед.

Нет, никто за ним не следил. Это Сергей установил точно, понаблюдав за уезжающей машиной Виктора и затем сделав изрядный крюк по улицам. Успокоившись, он начал подумывать о том, что вот сейчас хорошо бы отдохнуть на мягком диванчике Клауса в обнимку с хорошей бутылочкой, попялиться на заграничный телевизор. Замечательные вина есть в Германии, одни названия чего стоят. Например, "Liebfraumilch" - "Молочко любимой женщины". И он зашел по пути в небольшой магазинчик. Запомнившегося названия не оказалось, зато нашлось другое, "Bremenblumchen" - "Бременские цветочки". Сергей взял две бутылки, одну на стол, другую в кейс, про запас. И закуски кое-какой тоже купил: не навязываться же на полный пансион.

Клауса за это время будто подменили, каменный взгляд выпуклых глаз потеплел, а хмурое лицо осветилось улыбкой. Что-то изменилось за это время. Видимо, он успел куда-то позвонить, навести справки.

- Ну, так, молодой человек, что мы делаем сегодня вечером? - спросил он.

- Как вам угодно.

- Мне угодно пойти в театр. А вам?

В театр Сергею не хотелось. В Москве он давно уж никуда не ходил. Современное рвотное искусство отвадило от любви к театру: то мата наслушаешься, а то выскочит на сцену совершенно голый артист-недоносок. Но не обижать же хозяина отказом.

- Я бы с удовольствием...

- Вот и прекрасно!

И старый медлительный Клаус вдруг превратился в молодого шустрика. Бросился переодеваться и одновременно накрывать на стол.

- Поужинаем и пойдем. Я приготовлю, а вы пока посидите, посмотрите телевизор. Нет, лучше слушайте радио. - Он поставил перед Сергеем маленький транзисторный приемник. - Если любите музыку, не трогайте настройку. На этой волне все время звучат красивые мелодии.

Сергей включил громкость и заслушался. Звучали немецкие народные песни, веселые и печальные, но все красиво ритмичные. В Москве он ни разу не слышал по радио таких мелодий, там звучат в основном американские шлягеры, хриплые, дерганые, истеричные.

Он дотянулся до книжного стеллажа, взял первый попавшийся под руку альбом репродукций. Это оказался Каспар Давид Фридрих, о котором он знал немногое: пейзажист, певец печали, одиночества и малости человека перед безмерностью пространства и вечности. Что-то было у него общее с русским художником Константином Васильевым. Он собрался записать эту мысль, достал книжку-блокнот с надписью "Adjutant", но ничего не успел: Клаус позвал к столу.

И был чудный час с замечательным немецким вином, с прекрасными мелодиями, с всепонимающим Клаусом, общаться с которым доставляло удовольствие.

- Меня все спрашивают: что в России? А вы почему-то не спрашиваете.

- А я все знаю.