Владимир Рыбин - Убить перевертыша

- Кто был этот электрик? - спросил он. Наш?

- Новенький, я его раньше не видела.

- Когда он у меня счетчик смотрел, вы были возле него?

- Я ему табуретку принесла, а потом забрала.

- И ни на минуту не отходили?

- Только за квитанциями бегала. Когда он начал ругаться. А что? - Она побледнела. - Что-нибудь пропало?

- Все в порядке. Я так.

Вернувшись, Мурзин остановился на пороге и опять стал осматриваться. Беспокойство, возникшее в нем, когда увидел сдвинутый коврик, и приглушенное Серегиной болтовней, теперь переросло в чувство тревоги. Сергей вскочил, собираясь растормошить непонятно отчего вдруг загрустившего друга-приятеля, но Мурзин прикрикнул на него так,что тот опешил.

- Сиди, не двигайся. Не нравится мне это.

- Что?

- Не знаю. Сиди.

Он знал, как и где может быть спрятан жучок для подслушивания, перетрогал все, что только можно, ничего не нашел и остановился возле кровати. Внимание привлекла подушка. Обычно, заправляя постель, он просто бросал ее, по курсантской привычке поддергивал за уголки и так оставлял. Теперь же она была аккуратно положена, а два из четырех углов наволочки вмяты внутрь.

- Тебе в туалет не надо? - спросил он Сергея.

- Нет, а что?

- А я часто бегаю. Простатит проклятый.

- Говорят, он у половины мужиков. Особенно у тех, кто с бабами редко спит. А у тебя что, до операции дошло?

- Пока нет, но по ночам часто вставать приходится.

- Ну, напомнил. Схожу, пожалуй.

Он встал, потянулся и вышел в прихожую. Мурзин кинулся за ним, закрыл дверь и, вернувшись к кровати, осторожно приподнял подушку. Под ней лежала пачка "Мальборо".

Курил Мурзин мало - две-три сигареты в день, - но никогда "Мальборо". Из принципа. И теперь он смотрел на эту пачку с удивлением и, что уж от себя-то скрывать, - со страхом тоже.

- Ого! Закурим?

Неслышно подошедший сзади Сергей, протянул к пачке руку, и Мурзин не рассчитанным резким движением схватил эту руку, вывернул.

- Не трогать!

- Ты что, сдурел?!

- Без рук останешься, - с ледяным спокойствием сказал Мурзин.

Он позвонил знакомому военкому, попросил срочно прислать пиротехника.

- Сапера? - удивился военком. - Домой? Что у тебя?

- Думаю, тот случай, когда, как говорится, лучше перебдеть, чем недобдеть.

- Может, милицию?

- С милицией погоди.

- Тогда я сам приеду.

- Давай.

Не отводя глаз от коробки, Мурзин попятился к столу и сел.

- Такие вот дела, друг Серега.

- Значит, это ты меня на всякий случай в туалет-то спровадил?

- Мало ли что. Жалко ж дурачину. А ты Родине нужен.

- Что?! Ну, хохмач!..

- Я серьезно. Ты все усек, что я тебе говорил? Оформляй визу, да побыстрей. Выпей на посошок и - с Богом.

- Прямо сейчас ехать?!

- Прямо сейчас. Не надо, чтобы тебя тут видели.

8

... Отринь гордыню, не мни себя Богом. Потому что тебе мало дано. Но в том малом, что тебе дано, ты обязан быть Богом. Ибо ты создан Богом по образу Его и подобию.

Отринь гордыню. Но и самоуничижение тоже отринь. Богу не нужны ничтожества, унижающие себя. Даже постом и молитвой. Пост и молитва для того, чтобы ты не забывал о своем предназначении исполнять волю Бога. Чтобы в том малом, что тебе дано, ты творил, созидал, обогащая себя и людей, мир. Не распознать, загубить это малое, данное тебе, и есть неисполнение Божьей воли...

Сатана говорит: "Ты червь". Божественность, заложенная в тебе, настаивает: "Ты - подобие Бога!"

Гордостью живи, но не гордыней. Будь творцом и учись в каждом видеть творца. И делай, делай, а не рассуждай. Рассуждение - лишь преддверие к делу. Помни Евангелие: "Молитва без дел - мертва". И не откладывай на потом, не забывай урок Гамлета: "Погибают замыслы от долгих отлагательств"...

Сергей мог бы дальше продолжать свою "умственную физзарядку", как он ее называл, но решил, что этого на сегодня достаточно, и вылез из-под одеяла.

Солнце уже оседлало подоконник, а это значило, что времени - не меньше девяти. Жена спала, пухлая рука ее лежала на цветастом пододеяльнике. Захотелось поцеловать эту руку, повыше, у плеча, но он знал, чем это кончится, и заставил себя отвернуться. Сунул ноги в шлепанцы, тихонько закрыл дверь, прошел на кухню, затем на балкон, откуда, с седьмого этажа, открывались замечательные виды, созерцание которых вдохновляло не меньше, чем утреннее самовнушение.

Сегодня у него было ДЕЛО. И сегодня, и завтра, и еще сколько-то дней. Не коммерческая трепотня с дебилами, у которых на уме и языке одни только баксы, а дело государственной важности, на которое сподвигнул-таки его Сашка Мурзин.