Фридрих Незнанский - Выбор оружия (окончание)

— Всегда. Только не всегда получается...

Закурили. Взяли еще по банке «Баварии».

Ничего было пиво. Неплохое. Но настоящее баварское напоминало только названием.

— Не успел вам сказать, — вспомнил Денис. — Просекли мои ребята, где этот Никитин-Погодин красит волосы. Частный мастер. Возле Никитских. Заезжает к нему раз в три-четыре дня. Подкрашивает волосы, а корни — черные. И крем у него в номере нашли. Две банки без этикеток. В одной — для загара. Как настоящий загар. И ничем не смывается. В другой — чтобы снимать этот загар. А усов не нашли. Выбросил, наверное. Решил, видно, что больше не понадобятся... — Он помолчал и заключил, как бы подводя итог своим раздумьям: — Странная все-таки жизнь. Вот люди бегают туда-сюда. Каждый думает о своем. А если бы вдруг закричали о том, что у каждого на душе? Что было бы?

— Сумасшедший дом, — предположил Турецкий.

— Нет. Мне приходилось бывать в психушке.

Там в основном все молчат. Каждый о своем. А кто кричит, того связывают и вкатывают укол. И получается как в обычной жизни. Так чем же отличается обычная жизнь от сумасшедшего дома? Выходит, ничем?

— Поздравляю, — сказал Турецкий. — Следующий твой вопрос будет: в чем смысл жизни? Свеженький вопрос.

— А вы о чем думаете?

— Я, к сожалению, человек приземленный. Возраст, видно, уже сказывается. И думаю я вот о чем... Помнишь тот телефонный звонок из Нью-Йорка в гостиницу «Космос»?

— «Приступайте». «Вас понял». Этот?

— Да. Только тот, кто звонил из Нью-Йорка, сказал не «приступайте», а «приступаем».

— А какая разница? — спросил Денис.

— Если вдуматься, есть. Можно, конечно, это «приступаем» понять как «приступайте». Но можно и по-другому: мы приступаем здесь, в Нью-Йорке, а вы — в Москве.

— Как говорят наши северные братья — чукчи:

— О великий и могучий русского языка!

— Вот именно, — кивнул Турецкий и взглянул на часы. — Пожалуй, пора...

На пороге «Глории» их перехватил Макс. Он был в обычной красной футболке с потным пятном на груди. И что-то не показалось Турецкому, что за время своих бдений за компьютером он хоть на килограмм похудел. Вспотел — да, а насчет похудеть — этого не случилось.

— С тебя бутылка «Амаретто», — заявил он Денису.

— Две, — сразу согласился тот. — Вник?

— И что?

— «Стройинвест». Зарегистрирован неделю назад. Учредитель — Народный банк. И бабки их же.

— Ну, дядя Саша! Что вы на это скажете?

— Пока ничего...

Пономарева они нашли в кабинете директора «Глории» на том же месте, где и оставили. Он грузно обосновался в директорском кресле: сидел уставший, откинувшись на спинку. Все бумаги были сложены в папку, а на столе перед ним лежали все фотороботы и снимки Никитина и Погодина, в том числе и черно-белый отпечаток, собственноручно разрисованный Турецким еще в Норильске. Начальник службы безопасности Народного банка и не подумал уступить директорское кресло Денису. Он лишь сделал короткое движение рукой: садитесь — и указал на один из снимков:

— Кто это?

— Настоящий Никитин, — ответил Денис.

— А это?

— Тот, кто убил Бурбона.

— А это?

— Его напарник.

— Хорошая работа, — помолчав, произнес Пономарев, и не понятно было, имеет ли он в виду качество снимков и фотороботов или собранные в папке документы. — Как я понял, все разговоры, которые идут здесь, записываются? Сейчас тоже?

— Если вы против, мы можем стереть пленку. Сейчас же, при вас, — предложил Денис.

Пономарев отказался:

— Нет, пусть... Пусть! То, что я вам сейчас расскажу, — государственная тайна. — В восьмидесятом году мы начали агентурно-оперативную разработку банды Корейца. В последующие три года внедрили в его окружение своих людей. Двух агентов подвели к нему, когда он сидел в Тулуне. Потом — через них — еще двоих. Одному не повезло — прокололся, пришлось вывести из игры.

— Что это значит? — спросил Денис. — Убрать?

Пономарев даже обиделся:

— За кого вы нас принимаете? Что мы — бандиты? Нет, просто отозвали на работу в аппарате.

А остальные трое крепко укоренились. Один стал правой рукой Корейца, второй тоже держался близко. Третий — чуть дальше, но так для дела было даже лучше, мы контролировали не только ближайшее окружение Корейца, но и периферию, дальний обвод. Когда было решено переместить Корейца в Штаты, двое первых уехали с ним, третий остался в Москве...

Турецкий перебил:

— Что значит: «решено было переместить в Штаты»? Кем решено?

— Кем надо.

— Смысл?