Андре Бьерке - Тайна запертой квартиры

— Там на секретере есть кое-что интересное, — сказал Монсен.

Вангли открыл изящную шкатулку из красного дерева, в которой оказались швейные принадлежности.

— Нет, я имею в виду не шкатулку… Письмодержатель.

Вангли поднял со стола сложенный лист бумаги и развернул его. Это было письмо, отпечатанное на машинке, из известной юридической фирмы. Типичное деловое письмо, написанное адвокатом, который явно вел финансовые дела старой дамы; он советовал ей вложить больше средств в акции одной надежной компании. Монсен обратил особое внимание на последнее предложение:

«Как мы и договаривались, я навещу вас во вторник 5-го, чтобы помочь составить завещание».

— Вторник, 5-е: это как раз вчера. — Вангли снова вложил лист бумаги в письмодержатель. — Завещание, которое не было составлено по причине смерти, всегда интересно. Очевидно, о прямых наследниках речь не идет. Но как насчет других родственников?

— Племянник. — Монсен многозначительно кивнул. — Его зовут Берг-Люкке, инженер. Мужчина нашего возраста.

— Опасный возраст, Монсен. Как я понимаю, ты уже разговаривал с ним. Твое впечатление?

— Скользкий тип, совершенно не поддается определению. По-видимому, с деньгами у него туго. Как я выяснил, он постоянно задерживает выплату взносов и процентов на ссуды и тому подобное. — Монсен вынул визитную карточку из нагрудного кармана. — Здесь адрес. Наведайся к нему и попробуй что-нибудь из него вытянуть.

Вангли окинул взглядом комнату. Здесь недоставало чего-то очень важного.

— Кто взял к себе кота фрёкен Габель?

— Фру Мёллер, прислуга.

— Дай мне и ее адрес. Ведь кот — фактически единственный свидетель.

Монсен написал адрес на обратной стороне визитной карточки.

— Ты собираешься допросить кота?

— Почему бы и нет? Кошки тоже всегда были моим хобби, я умею разговаривать с ними. Кот мог бы, например, рассказать мне о дверной щели и о том, как… — Тут он даже присвистнул. — Вот она, разгадка!

— Разгадка чего?

— Головоломки. Прости, может быть, я кажусь немного рассеянным. Я ведь все время об этом думал. — Он снова достал картонку, которую захватил из своей конторы. — Ну, конечно, разгадка. Обе разгадки… Ну-ка, Монсен, теперь твоя очередь. Решишь ее и тогда, возможно, поймешь, что произошло в этом доме.

— Что ты имеешь в виду? — Монсен непонимающе уставился на кусок картона с побрякивающими пуговицами. — Эй! Да ты, кажется, прихватил кое-что из обстановки. Что ты взял?

Это был некий предмет из шкатулки на секретере.

— Ну, одну вещицу, с которой очень любит играть кот…

Фру Мёллер была полной, цветущей женщиной за сорок. Ее маленькая жилая комната носила тот отпечаток педантичности, который тесно связан с умением окружать себя уютом. Она отвечала на вопросы Вангли охотно и со знанием дела.

— Нет, фрёкен Габель почти никогда не навещали. И все же она не чувствовала одиночества.

— Вы говорите, почти никогда. Значит, все-таки к ней иногда приходили?

— Да, время от времени приходил племянник. Берг-Люкке, инженер.

— Какое он на вас производил впечатление?

Она пожала плечами.

— Точно не могу сказать. Вежливый и любезный, но, по-видимому, только внешне. Казалось, он хотел втереться в доверие к своей богатой тете. В последний раз, когда посетил ее — это было около месяца назад, — он попытался занять денег и получил отказ. Она сама мне рассказывала.

— И после этого никто к ней не приходил?

Фру Мёллер чуть помедлила с ответом.

— Мне кажется, вчера здесь кто-то побывал после того, как я ушла около трех.

— Почему вам так кажется?

— Потому что дверь черного хода была закрыта. Это подозрительно. Она всегда приоткрывала ее, не снимая цепочки, чтобы кот мог проскользнуть обратно.

— Если это было самоубийство, то такая деталь объяснима, — заметил Вангли. — Дверь закрыли для того, чтобы не выходил газ.

Фру Мёллер отрицательно замотала головой.

— Никогда не поверю, что это самоубийство. Она так радовалась жизни, Если вы сегодня были в ее квартире, то, вероятно, обратили внимание на розы?

— Да — на подоконнике,

— Я купила для нее эти два горшка как раз вчера. Она не любила свои тюльпаны. «Тюльпаны так печально опускают головки, — говорила она. — К тому же они завяли, надо их выбросить. Хочу, чтобы у меня стояли радостные цветы». Я пошла в цветочный магазин и купила два розовых куста. Она радовалась, как ребенок, когда я их развернула. «Да, вот эти цветы — радостные». Она весело напевала, когда поворачивала горшки и дотрагивалась до каждого цветка кончиками пальцев… Не кажется ли вам, что это никак не вяжется с мыслями о самоубийстве?