Андре Бьерке - Тяжелый покер

— Вы нашли то, что искали?

— Нет.

Монсен поднял глаза от записной книжки.

— А сами вы тоже считали, что доктор Хаген обладает над Моллерюдом определенной властью?

Гюндерсен задумался.

— Да… Несколько недель назад я стал свидетелем одной интересной сцены. Мне нужно было проконсультироваться у доктора Хагена по поводу прострела. Вместе со мной в приемной сидел Моллерюд. Он выглядел очень возбужденным и нервозным — точно так же, как и сегодня ночью после игры. Он вошел в кабинет до меня, а когда вышел вновь — был совсем другим человеком: веселым, почти неестественно радостным. Я заметил странный, жутковатый блеск в его глазах.

Монсен внезапно поменял тему. Он сообщил о том, что Крон, по его собственным словам, увидел в бинокль, стоя внизу у дороги. Гюндерсен с возмущением перебил полицейского:

— Нет, я не лазил через окно. Я вышел через прихожую. И сразу поехал домой. Меня не удивляет, что у Крона появились галлюцинации в том возбужденном состоянии, в котором он находился сегодня ночью.

— Во всяком случае, следы ботинок — не галлюцинация, — сухо заметил Монсен. — Их сфотографировали. Ну, к этому мы еще вернемся.

Вангли вставил:

— Вчера вы говорили с Хагеном о полисе по страхованию жизни. Какова величина страховой суммы?

— 200 000 крон.

— А кому была бы выплачена эта сумма в случае смерти Хагена?

— Жене.

— Какие отношения были между супругами?

Гюндерсен скорчил гримасу.

— В последнее время — более чем прохладные. Ее совсем не радовали его запои, а он, со своей стороны, рассматривал ее как приживалку. Думаю, что развод был не за горами.

— Разрешите задать вам под конец один нескромный вопрос, — проговорил Вангли с доброжелательной улыбкой. — Что общего человек с вашим характером и образованием может иметь с таким персонажем, как Хаген?

Гюндерсен был, видимо, польщен вопросом и ответил с предельной откровенностью.

— Мы друзья со школьной скамьи. Он был отличным парнем в прежние годы… Но в последнее время с ним стало твориться что-то неладное. Например, чтобы оформить у меня полис по страхованию жизни, он представил липовую медицинскую справку, и лишь недавно я узнал, что он страдал тяжелым пороком сердца… Но настоящий шок я испытал сегодня ночью: даже не подозревал, что он превратился в пьяницу и шулера!..

Фру Хаген также была спокойна во время допроса, отвечая на вопросы бойко и деловито. Она привела себя в порядок по этому случаю и уже не казалась такой неряхой, как ночью, волосы были тщательно причесаны, жемчужно-серый выходной костюм безупречен. Конечно, когда мужчины собираются для расследования убийства, нужно быть одетой иначе, чем для их покерных сеансов.

Она отказалась поверить в то, что ее муж жульничал по время игры.

— Нечестным он никогда не был, хотя мог быть и грубым, и бесцеремонным, особенно когда пьян.

— Стало быть, вы оказались свидетельницей жестокой сцены, разыгравшейся после партии в покер, — вставил Вангли сочувственным тоном. — Как вы на нее реагировали?

— Я была глубоко потрясена. Казалось, что в воздухе витала идея убийства.

Она рассказала, чем занималась, когда гости разошлись. А потом нагрянул Гюндерсен за своим пальто.

Теперь настал черед Монсена.

— Как я понимаю, Гюндерсен был несколько минут один в комнате, где спал ваш муж, не правда ли?

— Да, конечно, после того, как побывал в ванной. Он находился в комнате, пока развешивал у печки испачканное пальто.

— Вы видели, чем он там занимался?

— Нет, он закрыл за собой дверь.

— Он потушил свет, когда вышел оттуда?

— Дайте подумать.. По-моему, нет…

— Следовательно, свет в комнате горел и после ухода Гюндерсена?

— Да…

— Спасибо. Продолжайте.

Женщина сняла перчатки и взяла их в правую руку. Затем достала зажигалку и портсигар из кармана костюма.

— Здесь можно курить?

— Да, пожалуйста. —Вангли пододвинул пепельницу.

Она зажгла сигарету и сделала глубокую затяжку.

— Когда Гюндерсен ушел, я продолжила мытье посуды. Несколько минут спустя из комнаты послышался какой-то звук. Я приложила ухо к стене и стала слушать. Вдруг раздался крик: «Пошел вон! Я сказал, пошел вон!» И я услышала звон разбитого бокала, который упал на пол…

— Эту деталь вы не упомянули во время ночного допроса. — заметил Монсен.

— Нет, я сначала не придала этому значения, я часто слышала, как он разговаривает сам с собой по ночам.

— Почему вы не вошли к нему?

— Просто не осмелилась. Однажды с ним случился приступ белой горячки, и он был очень опасен. Теперь я понимаю, что в комнате с ним мог находиться кто-то еще… Было примерно без четверти двенадцать. А через семь-восемь минут позвонил Крон.