Дарья Донцова: Покер с акулой

Огромный, похожий на медведя мужик несся по тускло освещенной улице, размахивая пистолетом. С подобным парнишкой не захочется столкнуться нос к носу даже ярким солнечным утром в толпе, состоящей сплошь из милиционеров. Уж слишком походил мужчина на зверя. Он бежал молча, сосредоточенно дыша, изредка выкрикивая ругательства. Я почувствовала, как от ужаса сжимается желудок и начинает болеть голова. В этот момент раздался тихий щелчок. Преследователь коротко всхлипнул и плашмя рухнул вперед. Тело его замерло на мостовой, из-под головы медленно-медленно стала разливаться блестящая, темно-бордовая лужа.

Я вздохнула и почувствовала, как «рука», сжимавшая желудок, моментально убралась.

– Ладно, – сказал Сережка, щелкая пультом, – пора спать. Завтра рано вставать.

Видик начал перематывать кассету.

– Все-таки мне больше нравится, когда все хорошо заканчивается, – зевнула, потягиваясь, Катя.

– Мне тоже, – согласилась Юля.

– И мне, – пискнул из угла Кирюшка.

– Не понял! – моментально отреагировал Сережка. – А ты что здесь делал?

– Кино смотрел, – заявил мальчик, вылезая из укрытия.

– Совсем офонарел, – возмутился старший брат, – завтра в школу, в семь вставать!

– Ну и что, – ответил младшенький, – а тебе на работу, и тоже в это время из кроватки вылезать!

– Что позволено Юпитеру, не позволено быку, – вскипел Сережка, – между прочим, мне двадцать пять, я женатый человек и имею право делать, что хочу, а тебе еще и двенадцати не исполнилось, и ты обязан соблюдать режим. Марш в кровать!

– Нет такого закона, – занудил Кирюшка, – чтобы женатому человеку разрешали смотреть телик, а холостому – нет. Скажи, мамуля!

Катя вздохнула, но, решив не вмешиваться в спор, миролюбиво заметила, выходя из комнаты:

– Давайте лучше чаю попьем.

– Вечно ты ему потакаешь, – не успокаивался Сережка, – меня так в одиннадцать лет от видика в девять вечера каленым железом прогоняли.

– Когда ты был в возрасте Кирюшки, – хихикнула Юля, тоже уходя из гостиной, – видаки стояли дома лишь у членов Политбюро, и тебе скорей всего злая мать не давала смотреть «Спокойной ночи, малыши».

Сережка, не найдя, что сказать, молча смотрел вслед жене. Кирилл хихикнул:

– Жуткое у тебя было детство, Серый!

Старший брат побагровел и уже хотел отвесить подзатыльник младшему, но тот ужом скользнул в приоткрытую дверь, и из кухни незамедлительно донесся его звонкий голос:

– Ух ты, какой тортище! А можно мне так отрезать, чтобы на куске и розочка и шоколадка оказались?

– Сейчас просто положу шоколадку вот сюда, – пообещала Катя.

Сережка вздохнул.

– Иди скорей чай пить, – подначила я его, – а то Кирюхе крем со всего торта достанется.

– Ну и пусть, – буркнул Сережка, поднимаясь, – сами потом плакать будете, когда парню четырнадцать стукнет. Уже сейчас никого не слушает, дальше будет только хуже…

Бубня себе под нос, он двинулся на кухню. Я с наслаждением вытянула ноги на диване и зевнула. Сережа трогательно любит Кирюшу и готов ради него, не задумываясь, босиком в огонь, но иногда у старшего брата случаются припадки занудства. Сегодня их жертвой пал Кирка, а неделю назад Сережка налетел на Катю, требуя, чтобы та немедленно отдала свою машину в ремонт. Бедная подруга отбивалась как могла, но старший сын почти изрыгал огонь, живописуя ужасное техническое состояние «Жигулей». Вообще говоря, он прав. Руль в Катиной тачке не только поворачивается по кругу, но еще и ходит вверх-вниз, как штурвал у истребителя. Может, для самолета это и хорошо, но гаишники отчего-то бледнеют, увидев такой трюк.

Добавьте к этому почти полностью отвалившийся глушитель, помятое левое крыло, «лысые» шины и постоянно вываливающуюся из гнезда зажигалку…

Впрочем, приступы Сережкиного занудства связаны всегда с одним фактором. Парень работает в рекламном агентстве и, когда получает заказ, расцветает, словно кактус. Если же клиенты не спешат в офис – начинаются проблемы у нас дома.

На диване было очень уютно, за окнами мел ледяной декабрь. На календаре пятое число, а на градуснике почти минус тридцать. Но дома тепло, уютно и даже бодрая перебранка, доносящаяся с кухни, совершенно не раздражает. В голове вяло толкались мысли – что приготовить завтра на обед? Макароны по-флотски или гуляш с картошкой?

– Эй, Лампа, – раздалось над головой, – иди в кровать, а то сейчас на диване задрыхнешь, в антисанитарных условиях.