Энн Мэйбери - Шепот в темноте

— Бедная Ливи! — мягко проговорила она, лаская пальцами гладкий фарфор.

— Однажды ты меня уже так называла. Почему бедная?

— Ну, если хочешь знать… — Пальцы Адрианы замерли. — Быть слишком доверчивой опасно. Ты будешь страдать, дорогая моя.

— Что ж, — коротко ответила Ливи, — значит, буду! — Выйдя на веранду, она остановилась у ступенек лестницы. — Спасибо за ванну и напитки, Адриана. Благодаря им я чувствую себя гораздо лучше. До свидания.

— До свидания, — мечтательно прозвучало в ответ.

Ливи села в машину и поехала.

Выбравшись на главную дорогу, она снизила скорость. Адриана сказала: «Ты доверяешь людям!» Когда-то так и было. Но убийство Клайва и нависшая над ней опасность все изменили. Если говорить откровенно, — а сама с собой она была честной, — сейчас она не доверяла никому — ни Саймону, ни Мэгги, ни самой Адриане…

Ливи проехала по автостраде не больше двух миль, когда мотор захрипел и машина остановилась. Не разбираясь в устройстве автомобиля, она лихорадочно начала нажимать на кнопки, расположенные на приборной панели. Наконец догадалась проверить бак с горючим.

Оказалось, нет бензина. Она точно помнила, что утром оставался еще целый галлон. Не могла же она израсходовать его весь за несколько сделанных ею коротких переездов!

Значит, счетчик был неисправен. Раздраженная Ливи устало добрела до ближайшего гаража, купила полгаллона и вернулась с ним к машине. Мотор заработал, и она на хорошей скорости доехала до мастерских, потеряв время только на то, чтобы вернуть канистру и дозаправиться.

В темноте она с трудом различила низкое современное здание, один конец которого упирался в пристройку, куда свозили сырье, другой — в корпус упаковки, расположенный в глубине двора.

Она свернула с дороги на подъездную аллею, которая вела к административному блоку, и увидела невдалеке огни. Свет горел на генераторной станции и в музее, где были выставлены образцы редкого фарфора не только собственного производства, но и привезенные из Китая, Севра и Лиможа. Музей был гордостью покойного Джозефа Беренжера, и Саймон шутил, что его вход должны охранять ангелы.

Ливи вышла из машины и мимо цветочных клумб прошла к конторе, расположенной в центральном одноэтажном блоке. Она подняла глаза на его темные пустые окна. Летом в обед, прихватив с собой свертки с бутербродами, служащие часто выходили позагорать на его плоскую крышу. Зимой самые рьяные поклонники физических упражнений занимались там гимнастикой.

Некоторое время она стояла, прислушиваясь. Все было тихо. Ночной сторож, наверное, был на обходе. Если сейчас он на генераторной станции, значит, забыл выключить свет в музее.

Ливи нашла в сумке ключ от конторы, открыла дверь и вошла в квадратный холл, в котором висели доски с объявлениями и стоял столик вахтера. Дверь налево была полуоткрыта. Она распахнула ее и зажгла свет. Перед ней была большая комната с рядами аккуратных современных письменных столов, зачехленными пишущими машинками, сейфами и рисунками старинного фарфора на стенах. На столике сбоку возвышалась гора пакетов с ее именем. Она взяла столько, сколько смогла удержать в руках, и отнесла их в машину. Странно, что ночной сторож не заметил ее и не пришел помочь. Правда, Джо был уже стар и становился все более и более медлительным. Тем не менее за все время существования мастерских, почти за сто лет, не было зарегистрировано ни одного случая грабежа, так что нанимать нового, молодого и внимательного, не считали необходимым.

Вернувшись в контору, Ливи определила, что сможет унести остальное за два раза. Наклоняясь за ближайшими к ней пакетами, она услышала слабый стук, доносившийся откуда-то сверху. Она подняла голову, прислушалась и поняла, что звук исходит с крыши. Он был очень слабым и прерывистым. Тревожная мысль пришла ей в голову: вдруг, совершая обход, Джо Мэндерс поднялся на крышу, упал и поранился, или у него случился сердечный приступ?

Стук повторился снова. На этот раз он был более резким и отчетливым, более отчаянным.

Ливи положила сверток назад и вышла в холл. После минутного колебания она стала взбираться по витой железной лестнице, которая вела на крышу.

Свет из конторы не доходил наверх, поэтому на крыше она немного постояла, давая глазам привыкнуть к темноте. Держась за железные поручни, она позвала:

— Есть здесь кто-нибудь? Ответа не было.

Ее глаза уже привыкли к темноте, и она различила какой-то предмет рядом с низкой балюстрадой. Он напоминал распростертого человека. Человек был неподвижен. Жив ли он?