Елена Яковлева - Шутки в сторону

— Пистолет, который ты ей подложил в сумку, тоже барыга дал?

Парень только отвел взгляд в сторону.

— Отвечай! — прикрикнул Румянцев.

— Да, — осипшим голосом признался Груздев.

Румянцев порылся в кармане, вытащил пулю и гильзу и продемонстрировал все это добро Груздеву:

— А вот это, между прочим, вылетело из того самого пистолета, который ты подложил в сумку Илоны.

— Вы-вылетело?! — От страха и холода парень снова начал громко икать.

— Ну да, этой пулькой убили Васнецова, и именно по этой причине он тебе и не помешал затащить Илону на хату.

— Я… я… не у-убивал…

— Я тоже так думаю. Одно непонятно, почему ты еще до сих пор жив, петушок?

— Что? — залепетал Груздев.

— Ничего, просто мысли вслух, — туманно пояснил Румянцев.

— Вы думаете, они меня убьют? — Парень был снова близок к обмороку.

— Ну а ты как думаешь? — Румянцев посмотрел на него глазами, полными нарочитого сочувствия.

Груздев скрючился, выражение его лица стало почти дебильным, а из уголка рта тонкой струйкой потекла слюна.

— Не убивайте меня, пожалуйста, не убивайте, я отработаю, — заныл он.

— Чем, задницей? — взревел Румянцев, который взбесился от того, что этот сопляк подумал, будто он станет пачкать о него руки. — Стану я тебя убивать, и без меня найдутся желающие. Твой барыга, например. Зачем ему оставлять свидетеля в живых, тем более такую гниду. Ты же раскололся с ходу!

— Что же мне делать?

— Что-что, признаваться дальше, давать чистосердечные показания. Тебя посадят в камеру, и там ты, по крайней мере, до суда будешь в безопасности.

— В камеру? — ужаснулся Груздев. — Я не хочу в камеру.

— А тебе куда хочется — в сауну с девочками? — поинтересовался Румянцев и тут же сам себя поправил. — Впрочем, девочки, это, кажется, не твой профиль. Чем только, любопытно, купил ты Илонину мамочку, она прямо без ума от тебя!

— Ей много не нужно, как всем стареющим дамочкам, — поведал мальчишка без тени смущения. — Она всегда довольствовалась комплиментами и сыновними объятиями, дальше мы не заходили…

— Зато оплачивала эту квартиру, — продолжил за него Румянцев, — не правда ли? Платила, не подозревая, чем в ней занимается ее сладкий мальчик. Что же она, ни разу здесь не застала какого-нибудь из твоих бой-фрэндов?

В принципе, грязное белье Валентины Костецкой Румянцева совсем не волновало, так что он мог бы и не спрашивать Груздева о подробностях патологической страсти дряхлеющей матроны.

— Она никогда не приходила без предупреждения, — буркнул Груздев. — И вообще, тут я не виноват, она сама себе вбила в голову, что должна обо мне заботиться, у нее на этот счет какой-то пунктик, по-моему. Выдумала себе что-то, а я просто попался ей под руку. Всегда плела чушь… Но если вы подозреваете, что я ее любовник, то это смешно.

— Допустим, — согласился Румянцев, — ты не был ее любовником, ты просто пользовался дарами, ниспосланными тебе. Зачем отказываться от чьей-то благотворительности?

Мальчишка молчал, понуро уставившись в пол. Румянцев тоже молчал, сосредоточенно обдумывая ситуацию. Сидящий перед ним сопляк, безусловно, был таким гаденьким во всех смыслах, что одним своим видом вызывал желание вымыть руки с мылом. И сейчас он не раскаивался, просто в очередной раз руководствовался инстинктом самосохранения, как и прежде, когда, задолжав, запросто исковеркал жизнь дочери содержавшей его благодетельницы. Логика у него убийственно простая: а что я мог сделать, не погибать же самому, уж лучше подставить ближнего. Чего только этот змееныш не сотворит, чтобы спасти собственную драгоценную шкуру! Постой, постой, но если…

— А Катю Чернову ты случайно не знаешь? — вкрадчиво осведомился Румянцев.

— Какую еще Катю? — достаточно натурально удивился Груздев, но глазки у него забегали, и это не ускользнуло от внимания Румянцева.

— Была такая подружка у Илоны, — уточнил Румянцев и тут же безо всякого перехода прикрикнул: — Ты звонил ее матери?

Пацану больше ничего и не требовалось, он сразу застучал зубами и выдавил из себя:

— Да это все Илона… Она мне сказала, что девчонка пропала — я-то ее, эту Катю, никогда и в глаза не видел. И что у ее матери есть деньги, слухом не слыхивал… Ее мать какое-то там кольцо продала. Все, что я сделал, пару раз позвонил из автомата… Больше и звонить не собирался, понял, что если еще раз позвоню, заметут…

— Да, дорогой, — протянул устало Румянцев, — догадывался я, что ты дерьмо, но ты не просто дерьмо, ты супердерьмо, здоровая куча вонючих отбросов… Сколько тебе лет?