Елена Яковлева - Шутки в сторону

Румянцев тем временем лихорадочно соображал: Груздев, Груздев, кажется, он пару раз встречал этого смазливого хлюпика в доме Костецких. Тот, судя но всему, чувствовал себя как рыба в воде, что неудивительно: Костецкий в домашние дела не вникал, а фрау ничего не видела дальше собственного носа Последний месяц Мишка Васнецов, если не считать того дня, когда его убили, ходил за Илоной но пятам, но не углядел, что она пристрастилась к наркотикам. Что сие означает? Васнецов был никудышным работником и пренебрегал своими прямыми обязанностями, причем достаточно хорошо оплачиваемыми? Нет, это сомнительно. Выходит, тот, кто приучил Илону к наркотикам, находился за пределами зоны его ответственности, а именно в доме Костецких. Ведь он обязан был следить за ней с того момента, как она вылетала из родительского гнездышка расфранченной пестрой канарейкой, и до тех пор, как она в него наконец возвращалась, причем ее возвращение частенько происходило под его нажимом, поскольку Илона домой обычно не слишком торопилась. Он привозил ее домой, сдавал на руки заботливой мамочке и справедливо считал свою миссию выполненной — за все, что происходило потом за высокими стенами с зубцами и башенками, Васнецов уже не отвечал.

— Этот парень, Груздев, был рядом с вами, когда вы собирались в больницу?

— Ну да, он, как воспитанный молодой человек, проводил меня до машины.

«Уж не от Груздева ли получила Илона наркотики? — подумал Румянцев. — Тот факт, что он учится в медицинском, означает, по крайней мере, что внутривенная инъекция для него, вероятно, не проблема».

— Вы знаете, где он живет?

— Кто? — опешила Костецкая.

— Ну, этот приятный молодой человек.

— Да… — сказала она растерянно. — Я помогла ему найти хорошую квартиру, на Набережной улице, недалеко от вокзала. Набережная, восемнадцать, квартира семьдесят шесть.

Костецкий с удивлением посмотрел на жену: похоже, участие Валентины Тимофеевны в судьбе какого-то случайного молокососа оказалось для него новостью не меньшей, чем для Румянцева. Тот подозревал, что впереди его шефа ожидало еще порядочное количество сюрпризов. Ладно, пусть теперь сам разбирается со своими непутевыми бабами, а ему, Румянцеву, теперь нужно думать прежде всего о себе. Пусть они расхлебывают свою кашу, предоставив ему возможность расхлебывать собственную.

С этими мыслями Румянцев распрощался с Костецкими. К тому же, по его мнению, им следовало остаться вдвоем, чтобы спокойно обсудить свое житье-бытье. Каково же было удивление Румянцева, когда в приемном покое, где дремала в одиночестве медсестра, его догнал Костецкий.

— Постойте, Аркадий Петрович, — окликнул он Румянцева, задыхаясь, — я хотел бы еще знать ваше мнение… Скажите, вы считаете, что положение безнадежное?

— То есть? — недоуменно пожал плечами Румянцев.

— Я имею в виду, что мне следует снять свою кандидатуру.

— Не знаю, — ушел от прямого ответа Румянцев. — Вряд ли я вам советчик в этом деле.

Сам вопрос Костецкого показался ему нелепым.

— Они добились своей цели, — вздохнул Костецкий и медленно двинулся в обратном направлении по мрачному и длинному больничному коридору.

Румянцев гнал служебный «Вольво» по улицам ночного города. Он был исполнен спокойствия и одновременно решимости. Огородников мог бы и не предоставлять ему сомнительные шансы, он сам все обдумал раз и навсегда и независимо от последствий. История, в которую он впутался по милости Костецкого и его семейства, становилась все более неприятной. Мало того, что Илона вляпалась в дерьмо по самые уши, мало убитого Васнецова, так тут еще пропавшая девчонка. А что, если все это звенья одной цепи, что на самом деле означает полномасштабную игру против Костецкого? Тогда и ему, Румянцеву, грозит угодить под удар страшного молота. А ведь он ушел из органов в поисках спокойной жизни.

На перекресток из-за подстриженных кустов туи неожиданно выскочило живое существо, блеснувшее желтыми глазами. Румянцев резко нажал на тормоз, машина пошла юзом по обледеневшей дороге, к счастью, пустой. Остановившись у обочины, он вышел посмотреть, кто бросился ему под колеса, и разглядел рыжую кошку, которая так и осталась сидеть посреди дороги. Румянцев увидел огни приближающегося автомобиля и громко крикнул: «Брысь!» Но кошка только сжалась в комок, так и не сдвинувшись с места.

Мимо, не притормозив и отчаянно дребезжа, промчался светлый «Москвич». Румянцев уже приготовился увидеть на асфальте мертвую кошку. К его удивлению, та все еще сидела на дороге, автомобиль, пронесшийся буквально в нескольких сантиметрах, ее не задел. Румянцев снова крикнул «брысь» с устрашающей интонацией, но рыжая бестия не испугалась, а лишь сдавленно мяукнула и направилась к нему. Уселась неподалеку на проезжей части, рискуя попасть под следующую машину.