Елена Яковлева - Шутки в сторону

— Нет, — сказала Светлана, — приеду я и ее отец.

— Ладно, я жду, — буркнул Ремезов и первым положил трубку.

— Ну что? — упавшим голосом произнесла Ольга.

— Ты только успокойся, пока еще ничего неизвестно. Сейчас я ненадолго уеду…

— Опознание? — догадалась Ольга.

— Опознание, — подтвердила Светлана, стараясь придать голосу больше бодрости и уверенности, хотя это было бессмысленным занятием. — Но это чистая формальность. Пока Катя не найдется, нам придется — может, даже не единожды — принимать участие в опознаниях… Конечно, неприятная процедура, но что делать? Лично я уверена, что этот труп к Кате не имеет никакого отношения.

Она отдавала себе отчет в том, что изъясняется излишне мудрено, даже официально, но произнести фразу «Катин труп» она не могла — язык не поворачивался.

— Может, все-таки лучше мне поехать? — спросила Ольга.

Светлана покачала головой:

— Сиди и жди известий, поедем мы с Игорем.

А сама подумала: «Куда, кстати, подевался этот убитый горем родитель, который со вчерашнего дня так и не подал о себе вестей?»

В конце концов ей пришлось-таки выехать на опознание одной, потому что Чернова дома не было, а его новая жена сообщила по телефону, будто у него срочное дело.

В морге Ремезов первым делом предложил ей опознать одежду трупа, которая, в принципе, напоминала Катину: джинсы (да сейчас все в джинсах!), ботинки на толстой подошве, куртка на синтепоне. Но вот с курткой уже загвоздка — она оказалась фиолетовой, а не синей. Светлана пока еще не дальтоник и в цветах разбиралась. Она так и сказала Ремезову, а тот, бегло просматривая какие-то бумаги, только пожал плечами:

— Я бы на вашем месте все же осмотрел тело, разные случаи бывают.

— Но я прекрасно помню Катину куртку, мы ее вместе покупали.

— А если она с кем-нибудь поменялась?

Поменялась? Что за чушь, у Кати не было привычки носить чужие вещи, но червь сомнения уже точил душу.

Пока она мысленно колебалась, из-за грязной заляпанной двери вышел человек в сером застиранном халате и, стягивая на ходу резиновые перчатки, деловито спросил:

— Кто тут на опознание?

— Мы, — сказал Ремезов и тихонько подтолкнул Светлану к двери.

Она пошла за служащим морга. Глаза ее оставались сухими, но, странное дело, она почти ничего не видела. Единственный ориентир — маячившее впереди светло-серое пятно халата все того же служителя. Этот путь показался ей длинным до бесконечности. Пока она брела словно в чаду и тумане, какие только мысли не лезли в голову. Служитель морга представился ей Хароном, переправляющим души мертвых через страшную реку Стикс.

Посредине зала стоял большой металлический стол, прикрытый несвежей простыней, из-под края которой свисали светлые волосы. Светлану била дрожь; сжав кулаки, она впилась ногтями в ладони.

— Смотрите, — пригласил служитель и откинул простыню.

На столе лежала голая девушка, бледная, с сероватым отливом. Светлана остановилась у ее ног, отметив про себя покрытые красным лаком ногти, горевшие на пальцах трупа, как капли свежей крови.

— Подойдите поближе, — посоветовал служащий морга.

Она покорно приблизилась и принялась рассматривать мертвую. Руки вытянуты вдоль тела, плоская грудь, темные соски. Страдальчески приоткрытый рот, маленький заострившийся носик, глаза в темных полукружьях. Эта девушка, безусловно, умирала мучительной смертью.

— Ну что? — Появившийся Ремезов осторожно взял ее за локоть.

Светлана все еще не могла оторвать взгляда от лица мертвой, оно ее словно притягивало, казалось, еще немного, и Светлана услышит ее крик, исторгнутый из посиневших губ.

— Вы узнаете? — снова тронул ее за руку Ремезов.

— Что? — Она обернулась. — Нет, это не Катя…

— И слава Богу, — сказал он со вздохом.

Что ж, поиски Кати Черновой придется продолжить, а к статистике прибавлялся еще один неопознанный труп, потенциальный «висяк».

Труп девушки, по всей вероятности, задушенной, нашли под утро в лесополосе на пустынной городской окраине. Смерть, по предварительным заявлениям эксперта, наступила в районе полуночи.

Оперативная группа работала на месте — прочесывала окрестности и опрашивала жителей близлежащих домов, что, впрочем, Ремезова теперь мало касалось. Он мог себе позволить заниматься исключительно делом об исчезновении этой самой Кати, которое добровольно навесил на себя.

«Начну-ка я с ее подружек», — решил он, вернувшись домой.