Елена Яковлева - Шутки в сторону

Ольгу нужно было чем-то занять на время их отсутствия, чтобы она не сходила с ума в одиночестве. Кое-как убедив ее остаться дома, Светлана с Игорем двинулись в отделение милиции. На первом этаже кипели праведным гневом возмущенные жильцы, обсуждающие ночной поджог почтовых ящиков.

— Очередной теракт? — хмыкнул Чернов, косясь в сторону митингующих.

Светлана только холодно на него посмотрела: этот холеный боров еще был способен на остроты!

— Явилась!

Мать, подбоченясь, стояла в пестром шелковом халате посреди гостиной. При том, что реплика ее выражала недовольство, на лице было полнейшее спокойствие, а точнее, равнодушие. Все ясно: она просто отреагировала. Отреагировала и пошла дальше.

Илона села в кресло и стала стаскивать с ног сапоги. Они были в свежей глине, откуда она взялась, Илона не представляла. Она вообще почти ничего не помнила о прошедшей ночи и что-то соображать стала уже в милиции, после того как за ней явился один из папочкиных прихлебателей. А как и почему она там оказалась — полный провал.

— Ты знаешь такую Катю Чернову? — неожиданно спросила выглянувшая из гостиной мать.

— А что? — ответила встречным вопросом Илона.

— Ночью звонила ее мать, спрашивала, не знаешь ли ты, где она?

— Ночью? — удивилась Илона.

Катю Чернову Илона знала, хотя, конечно, подругами они не были. Во-первых, Катя на два года моложе и круг общения у нее другой. Просто до того, как Илона поступила в институт, они учились в одной школе. Вот, собственно, и все.

Если Катина мать звонила ночью, значит, она не явилась домой, а это, надо полагать, событие экстраординарное. Ведь Катя тихоня, зубрилка и примерная девочка, а потому то, что давно не удивляет родителей Илоны, Катину мать скорее всего привело в ужас. Впрочем, какое ей, Илоне, до этого дело? У нее своих забот невпроворот.

Илона наполнила ванну, добавила пены и, раздевшись, погрузилась в воду. Полежала в приятном полузабытьи, выпростала руки и с недовольством рассмотрела синевато-черный кровоподтек на локтевом сгибе.

— Дерьмо, — выругалась она, — опять синяк!

Илона задумалась и кое-что вспомнила, но то, что она вспомнила, настроения не улучшило. Натянув на мокрое тело махровый халат, Илона выбралась из ванной, вошла в свою комнату и плотно закрыла за собой дверь. Она чувствовала себя плохо, как никогда.

— Дерьмо, — опять пробурчала себе под нос Илона, — неужели ломка?

Она знала о состоянии, именуемом ломкой, но никогда прежде его не испытывала и, честно признаться, рассчитывала не испытать. Илона Костецкая не считала себя наркоманкой, для нее это было только игрой, возможностью пройти по краю, по лезвию, пощекотать нервы. Ах, какая славная, какая замечательная игра, особенно если учесть, что все остальное приелось, как пресная похлебка.

Илона почувствовала сильный озноб и забралась в постель, ее зубы отбивали барабанную дробь, а все тело содрогалось.

— Да что же такое он мне вколол в последний раз? — бормотала она, поплотнее укутываясь в одеяло. Дотянулась рукой до телефона и быстро пробежала пальцем по кнопкам. Услышала длинные гудки и прошептала самой себе:

— Ну, давай же, давай, сволочь…

Наконец она услышала ответ и сразу произнесла уже свистящим шепотом:

— Ты, подонок, чем ты меня накачал этой ночью?

В ответ смешок и приглушенные звуки музыки.

— Я тебя спрашиваю, что ты мне подсунул?

— То же, что и всегда, кошечка. Что ты так забеспокоилась, раньше тебе это нравилось, — отозвалась трубка.

— Мне плохо, козел, — пожаловалась Илона.

— А ругаться, между прочим, не стоит. — Ее собеседник начал с миролюбивых увещеваний, но кончил на повышенных тонах: — Чего ты хочешь, дура, сесть на иглу без ломки? Такого не бывает. Просто нужно добавить, и сразу полегчает.

— Так вези!

— Э нет, дорогая, ты мне и так много должна. Расплатишься, тогда будет разговор. Любишь кататься — заботься о горючем…

Илона так и взвилась от наглости этого шибздика. Надо же: ходил такой прилизанный, в глазки заглядывал, а теперь вон как заговорил! В конце концов она его уломала, и он пообещал приехать, но успел назвать такую цифру, от которой ее затрясло еще сильнее.

Того, кому она звонила, звали Олегом Груздевым, в узких кругах — просто Груздем. Был он студентом четвертого курса медицинского института и приторговывал наркотиками, о чем, конечно, знали немногие. В Илониной жизни он появился несколько месяцев назад, и сейчас она уже не могла припомнить, при каких обстоятельствах. Как-то слово за слово предложил попробовать, она попробовала, ощущения ее не разочаровали.