Чингиз Абдуллаев - Суд неправых

— Я не уполномочен обсуждать такие вопросы, — пояснил Мортон, — мы сейчас приедем на место, и вы сами сможете все обсудить с другим человеком. Излишне напоминать, что разговор должен остаться в тайне, даже от меня и господина Вейдеманиса.

— Можете не напоминать, — согласился Дронго, откидываясь на спинку сиденья. Он чувствовал себя гораздо лучше, поняв, что его снова пытаются привлечь к расследованию.

Когда они въехали в Лондон, Дронго спросил:

— Проверили по компьютерам списки пассажиров и узнали, когда мы улетаем?

— Да, — кивнул Мортон.

— Поэтому знали, что со мной вместе летит Эдгар Вейдеманис?

— У него трудная фамилия. Но запоминающаяся.

Больше не было произнесено ни слова. Машина въехала в город, направляясь на юго-запад. Через некоторое время они остановились у массивного пятиэтажного здания. Вышедший из автомобиля Мортон набрал известную ему комбинацию, и дверь открылась.

— Идемте, — предложил он.

В холле сидел мужчина, который внимательно оглядел обоих, но ничего не спросил и не сказал. Они поднялись на второй этаж, прошли по коридору. Мортон осторожно постучал. Услышав разрешение войти, открыл дверь, пропуская первым эксперта. Дронго вошел в комнату. За столом сидел пожилой человек, которого он уже встречал. Не узнать его было невозможно. Крупная голова, седые, слегка вьющиеся волосы, большие роговые очки, умный требовательный взгляд. Дронго знал, что этому человеку было девяносто лет и в прежние годы он занимал высшие посты в американской государственной иерархии. Вошедший за ним Мортон вытянулся перед пожилым мужчиной.

— Спасибо, Арчибальд, — сказал тот, — можете идти. Вы неплохо сработали.

Мортон щелкнул каблуками, хотя у него была обычная обувь, и вышел из комнаты. Сказывались офицерские навыки.

— Садитесь, господин эксперт, — предложил Генри, — мы, кажется, знакомы?

— Да, — кивнул Дронго.

— Не нужно делать вид, что вы меня не узнали, — улыбнулся американец. — Меня сложно не узнать. Поэтому я отношусь к разным секретам несколько скептически. Все равно все тайное рано или поздно становится явным. Хотя лучше позже, чем раньше.

— Согласен, — ответил Дронго. Он понимал, что его привезли сюда не для того, чтобы он выслушивал какие-то сентенции.

— Вы знаете, что происходит с нашими друзьями? — продолжал Генри. — Мы попросили вас установить истину, но в результате вашего не совсем осторожного расследования были убиты два наших друга.

— Меня попросили расследовать смерть брокера, — напомнил Дронго, — и я постарался узнать все по этому вопросу. Но у меня было и второе — самое важное задание. Попытаться узнать, кто из семерых известных политиков и банкиров, которые были у вас в клубе, мог оказаться человеком, начавшим собственную игру. Мне дали список из семи фамилий. Я проверил все и нашел две, которые показались мне достаточно интересными. Эти фамилии я назвал вашим людям для более тщательной проверки. И почти сразу обоих банкиров убили. Одного отравили, другого застрелили.

— Все верно, — кивнул Генри, не сводя глаз с эксперта. — Что было потом?

— Один из руководителей вашего клуба любезно сообщил нам, что расследование закончено. Вы нашли утечку информации, и это оказался ваш руководитель секретариата синьор Альдини. Мне пояснили, что на этом расследование закончено, — ответил Дронго.

Наступило долгое молчание. Его собеседник словно изучал эксперта. Молчание длилось секунд двадцать, после чего Генри спросил:

— И вы поверили?

— Нет, — быстро произнес Дронго, — не поверил. Все было разыграно слишком натянуто. У руководителя вашего секретариата вид типичной канцелярской крысы, а получалось, что именно он бросил вызов такой мощной и всемирной организации, как ваш клуб. Поверить в это я не мог и не хотел. Просто не получалось. Это противоречило моему пониманию величия вашего клуба, если хотите.

— Будем считать, что я принял это как комплимент, — усмехнулся Генри. — Но почему вы не стали возражать? Почему ничего не сказали?

— Зачем? Если мне выдают такую версию в вашем клубе, значит, так нужно.

— Вы достаточно разумный человек, — его ответ явно понравился, — и часто понимаете гораздо больше, чем вам говорят.

— Я понимал, что меня просто хотят убрать. Пусть даже и таким цивилизованным способом. Поэтому я промолчал. Нельзя добиваться взаимной любви и понимания силой. Это явно не тот случай. Мне заплатили мой гонорар и пожелали счастливого пути.