Линкольн Чайлд: Две могилы

Три недели назад, вернувшись из «Маунт-Мёрси», Констанс весьма замкнуто и отстраненно держалась с этим юношей, сыном Пендергаста. Теперь, как заметил Проктор, их отношения потеплели, по крайней мере отчасти. Горящий камин и свечи мягко освещали ряды старинных книг, изящную мебель и трех человек, сидевших в комнате. Создавалось впечатление если и не полного умиротворения, то, во всяком случае, спокойствия. Спокойствия и уверенности. Обычно Проктор не был склонен к подобного рода мыслям, но сейчас эта картина действительно поразила его чуть ли не семейным уютом.

«Уютом семейки Аддамс», — поправил он сам себя, выходя из библиотеки и еле заметно усмехаясь.

Пендергаст посмотрел вслед выходящему из комнаты Проктору, взял ручку и вернулся к письму. Он водил пером по бумаге приблизительно две минуты. Затем положил ручку на зеленое сукно письменного стола и перечитал письмо от начала до конца:

Моя дорогая Виола!

Я решил написать Вам сразу по нескольким причинам. Во-первых, извиниться за тот холодный прием, который оказал Вам при нашей последней встрече. Из-за меня Вы пережили много неприятных минут, и мое поведение было отвратительным. Не стану оправдываться и скрывать от Вас то, что Вы, без сомнения, и так уже поняли: я был тогда немного не в своем уме.

Также хочу поблагодарить Вас за то, что Вы спасли мне жизнь. И я ничуть не преувеличиваю. Два месяца назад, когда Вы внезапно появились на пороге моего дома, я действительно был готов совершить тот акт, который с такой бессердечностью Вам описал. Ваши слова отвлекли меня на достаточно долгое время, за которое успели произойти другие события, заставившие меня изменить решение. Проще говоря, Вы появились в «Дакоте» в самый последний момент. Примите за это мою бесконечную, искреннюю благодарность.

Я решил устроить себе отпуск. Пока не знаю, на какой срок и где я буду его проводить. Но если окажусь в Риме, то, конечно же, навещу Вас — как Ваш преданный друг. Отныне и навсегда.

Существует не так уж много вещей, связывающих меня с этим миром, и еще меньше — людей. Я хочу, Виола, чтобы Вы знали, что Вы — одна из них.

С искренней привязанностью, Алоизий.

Пендергаст сложил письмо, опустил его в конверт и написал адрес. Взглянул на увлеченных игрой Констанс и Тристрама, затем обернулся к ярко горящему огню. Он сидел неподвижно и смотрел на языки пламени, даже не пригубив свой херес, — до тех пор, пока его не отвлек Проктор, снова зашедший в библиотеку с объявлением, что ужин готов. Тристрам тут же вскочил и двинулся за ним следом. Вероятно, юноша сильно проголодался. К тому же каждое новое блюдо для него до сих пор было в диковинку. Констанс прошла к двери куда более степенно и неторопливо. Последним поднялся агент Пендергаст, провел кончиками пальцев по лежащему на столе конверту, а затем выскользнул из комнаты — темный силуэт, постепенно становящийся все более расплывчатым, чем дальше он уходил по тайным, заполненным тенями и призраками коридорам особняка на Риверсайд-драйв.

Авторы искренне благодарят всех, кто оказывал им содействие и поддержку:

Джейми Рааб, Джейми Левин, Митча Хоффмана, Надин Уодделл, Джона Кауча, Дугласа Марджини, Эрика Симоноффа, Клаудию Рюльке, а также Джулию Дуглас и Майкла Шарпа, которые посоветовали нам, как назвать эту книгу.

Союз, объединение, общество (нем.).

Давай, сматываемся!.. Газуй! (нем.)

Закрой пасть! (нем.)

Истинные ребра (лат.) — семь верхних ребер, в отличие от нижних, ложных, соединяющиеся с грудиной.

Принстонский университет — одно из старейших и самых престижных высших учебных заведений в США, находится в городе Принстон, штат Нью-Джерси.

Вот знак (лат.).

Крейн, Харт (1899–1932) — известный американский поэт, покончил жизнь самоубийством, спрыгнув с палубы парохода в открытом море. Цитируется стихотворение «Сокрушенный храм» в переводе М. Еремина.

Разумеется

Слабак, безвольный человек (нем.).

«Родос-Хаверти-билдинг» — одно из самых высоких (75 м) зданий в Атланте, штат Джорджия.

Сэвил-роу — улица в центре Лондона, на которой располагаются ателье по пошиву высококачественной одежды.