Наталья Андреева - Айсберг под сердцем

— А я думала, ты после обеда спал… Это Мухин тебя подстегнул обрести хорошую физическую форму?

— Нет. Ты.

Она вспыхнула. Но поскольку он отошел к лоткам за едой, оставила его слова без комментариев. Когда Леонидов вернулся, она удивленно посмотрела в его тарелку и спросила:

— Алексей Алексеевич, что случилось? Зачем вы меня провоцируете?

— Я не провоцирую. И не надо на «вы», я тебя прошу.

— Ты опять похож на мальчишку, — рассердилась она. — На мальчишку, который увидел в витрине магазина красивую машинку и выклянчивает ее у мамочки.

— Я не выклянчиваю, — обиделся он. — И я против того, чтобы ты сравнивала себя с предметом неодушевленным.

— Понятно: препятствия к любви только усиливают ее, — усмехнулась она. — Особенно наличие соперника. Так вот: у меня с Мухиным ничего нет и не было.

— Я знаю, — спокойно сообщил он. — Могу только добавить: и не будет.

— Ого! А ты самоуверенный!

— Зарабатываю очки. Помнится, ты сказала, что во мне нет ни единого качества из тех, которые ты ценишь в мужчине.

— Ба! У тебя прекрасная память!

— Вот видишь: ты открываешь во мне все новые и новые достоинства. То ли еще будет!

— Итак, ты упрямый, злопамятный, себялюбивый, — принялась перечислять она. — Еще и драчун. Не налети на Леньку дядя Гриша — была бы драка.

— Я еще и умный, — гордо сказал он и вонзил вилку в цыплячью грудку.

— И обжора, — ласково попеняла Лера.

— А то!

— Что голубки, воркуете? — раздался над ними грозный голос.

Алексей поднял голову: дядя Гриша.

— Постыдились бы! На вас вся столовая пялится! У нас тут, между прочим, спортивный режим, а не бордель!

— Тихо ты, — вздрогнул Алексей. — Мы просто разговариваем.

— Видел я, о чем вы разговариваете. Да и все видели. Хватит ее глазами облизывать, — рассердился айс-мейкер. — Да и ты, девка, в тарелку смотри, а не мужику в штаны!

— Вы забываете, с кем говорите! — отчеканила Климова. — Я старший тренер, а не девка!

— Тьфу! — сплюнул дядя Гриша. — Хоть бы заради приличия за разные столы сели! Я, Лешка, спросить подошел, как договаривались: ты сегодня в койку али на поляну?

— Что за намеки! — разозлился Леонидов.

— Спать ты собираешься или играть? Какие такие намеки? Это у тебя в мыслях сам знаешь что. А все другие нормальные.

— Лера, какие у нас планы на вечер? — посмотрел он на Климову.

— Я не знаю, какие планы у вас, Алексей Алексеевич, лично я собираюсь выспаться перед завтрашней игрой. Мы экспериментируем с составами команд, и это очень ответственная работа. И она прежде всего остального, — с намеком сказала она.

— Понял. Я могу тебя хотя бы проводить до дома?

— На улице холодно.

— А мне показалось, потеплело.

— Хотя прогулка на свежем воздухе и в самом деле может оказаться полезной, — пропела Климова. — Я подумаю.

— Слушай, парень, отведи ее домой и топай в Ледовый дворец, — разозлился дядя Гриша. — Я тебя там жду. Она еще выпендриваться будет! Хочу — не хочу, надо — не надо. То Лешенька, то Алексеевич. Ишь ты! Старший тренер! Ты, Лерка, доиграешься.

— Сегодня у нас в роли третейского судьи дядя Гриша, — насмешливо сказала Калерия. — А еще говорят, вы мастер-класс по любви собирались дать. С картинками или как?

— С натурой, — брякнул айс-мейкер. — Вот вас и выставлю как наглядное пособие. Сами покажете, что и где.

— Хорошая мысль, — похвалил Алексей. — Я готов!

— Я пойду за десертом, — Калерия поднялась, чтобы скрыть смущение.

— Я приду, — сказал он дяде Грише, глядя, как она идет к лоткам с мороженым. — Похоже, свидание срывается.

— Извини, что помешал, — насмешливо бросил тот.

— Она просто сегодня не в духе. А я решил заняться спортом.

— Я тебя жду, Леша, — просто сказал дядя Гриша и направился к выходу.

«Так он «за» или «против»? — напрягся Алексей. — Ничего не понимаю! Я, кажется, вообще ничего не понимаю…»

…На улице и в самом деле потеплело. Было уже не так студено, да и ветер стих. Самое время для романтических прогулок, когда под ногами мерно поскрипывает снег, а щеки щекочет легкий морозец. Когда редкие снежинки ласкают лицо, трогая лоб и губы, а в особенности кончик носа, и приятно их холодят. Когда деревья похожи на огромные медовые леденцы в звенящем инее, подсвеченном красными и желтыми фонарями. Этакие петушки на палочке, заманчиво выглядывающие из темной коробки, в которую превратила спортбазу стремительная декабрьская ночь. И — ни ветерка.

— До чего же красиво! — не удержался он.