Ю Несбё - Красношейка

— Лучше расскажи мне про Халлгрима Дале. Как продвигается расследование?

— Не знаю. Позвони в КРИПОС.

— Позвоню. Но что об этом думаешь ты со своей интуицией?

— Что убийство совершено профессионалом, на бытовое не похоже. Но, несмотря на то что оно выглядит продуманным, мне не кажется, что его планировали заранее.

— Почему?

— Само убийство совершено мастерски, нет никаких следов. Но место выбрано плохо, убийцу могли видеть с улицы или заднего двора.

— Тут звонок на другой линии, я тебе перезвоню.

Харри нажал на «ЗАПИСЬ» на автоответчике и прежде, чем соединиться с другой линией, убедился в том, что магнитофон начал работать.

— Харри.

— Hello, my name is Constance Hochner. [42] Здравствуйте, меня зовут Констанция Хохнер (англ.)

— How do you do, Ms. Hochner? [43] Здравствуйте, госпожа Хохнер (англ.)

— Я сестра Андреаса Хохнера.

— Понятно.

Несмотря на плохое качество связи, Харри понял: она нервничает. Тем не менее она перешла к делу без обиняков:

— Вы заключили с моим братом договор, мистер Холе. И вы не выполнили свою часть этого договора.

Она говорила со странным акцентом, таким же, как и у Андреаса Хохнера. Харри машинально попытался представить ее себе — эта привычка осталась у него с тех пор, как он работал следователем.

— Понимаете, госпожа Хохнер, я не могу ничего сделать для вашего брата, пока не проверю его информацию. А пока ее ничто не подтверждает.

— Но зачем ему лгать, господин Холе? Когда он в таком положении?

— Вот именно поэтому, госпожа Хохнер. От отчаяния он мог сделать вид, будто что-то знает — даже если не знает ничего.

На том конце трескучей линии (но где? в Йоханнесбурге?) замолчали.

Потом Констанция Хохнер заговорила снова:

— Андреас предупредил меня, что вы можете сказать что-нибудь вроде этого. Я звоню вам, чтобы сказать, что у моего брата есть дополнительные сведения, которые могут вас заинтересовать.

— Я слушаю.

— Но вы не получите эти данные, пока ваше правительство не займется делом моего брата.

— Мы сделаем все, что в наших силах.

— Я свяжусь с вами, когда нам станет ясно, что вы хоть что-то делаете.

— Вы и сами понимаете, что так дело не пойдет, госпожа Хохнер. Сначала мы должны проверить имеющиеся данные, а уже потом оказывать помощь вашему брату.

— Моему брату нужны гарантии. Суд по его делу начнется через две недели. — Ее голос задрожал на середине фразы, и Харри понял, что она готова расплакаться.

— Все, что я могу, госпожа Хохнер, это дать вам слово, что я постараюсь сделать все возможное.

— Я вас не знаю. Вы не понимаете. Они хотят его казнить . Вы…

— Но я все равно не могу предложить вам большего.

Она начала плакать. Харри ждал. Через какое-то время плач прекратился.

— Госпожа Хохнер, у вас есть дети?

— Да. — Она всхлипнула.

— И вы знаете, в чем обвиняют вашего брата.

— Конечно.

— Тогда вы понимаете, что он должен сделать все от него зависящее, чтобы искупить свою вину. Если он через вас поможет нам предотвратить покушение, он сделает доброе дело. И вы тоже, госпожа Хохнер.

Он слышал, как она тяжело дышит в трубку. На какое-то мгновение ему показалось, что она вот-вот заплачет снова.

— Вы обещаете, что сделаете все возможное, господин Холе? Мой брат не совершал всех тех ужасных вещей, в которых его обвиняют.

— Обещаю.

Харри услышал свой собственный голос. Спокойный и твердый. А рука при этом изо всех сил стиснула трубку.

— Хорошо, — тихо произнесла Констанция Хохнер. — Андреас говорит, что тот, кто получил винтовку и расплатился с ним тогда в порту, и тот, кто заказывал оружие, — разные лица. Тот, кто заказывал, был у них почти что постоянным клиентом. Он моложе, хорошо говорит по-английски, но со скандинавским акцентом. Настаивал, чтобы Андреас называл его «Принц». Андреас сказал, что вам следует поискать его в кругах, связанных с торговлей оружием.

— Это все?

— Андреас никогда его не видел, но говорит, что сразу узнает голос, если вы пошлете ему запись.

— Замечательно, — сказал Харри, пытаясь скрыть разочарование в голосе. Он машинально расправил плечи, будто собираясь с духом, прежде чем соврать. — Если что-нибудь выяснится, я попытаюсь обговорить ваш вопрос с людьми в правительстве.

Слова обжигали рот, как едкая кислота.

— Большое вам спасибо, господин Холе.

— Не за что, госпожа Хохнер.

Последнее предложение он повторил про себя еще два раза, уже после того, как она положила трубку.