Сан-Антонио: Голосуйте за Берюрье !

Новый приступ всхлипываний напоминает скрип ржавой, с трудом закрывающейся калитки.

- В день убийства,- продолжают полосатые мощи,- когда я готовил завтрак, я услышал телефонный звонок. Звонок прозвенел два или три раза. Потом граф снял трубку, и я услышал, как он сказал: "Алло!", ибо у графа, как у настоящего трибуна, был зычный голос.

- А потом?

- Потом раздались приглушенные выстрелы; честно говоря, мне показалось, что они исходили снаружи - иногда такой звук издают автомобили.

- Что дальше?

- Я приготовил поднос и направился прямо в комнату к графу. Я постучал. Он не ответил. Я осмелился войти. Комната была пуста, зато дверь, ведущая в библиотеку, была открыта. Я подошел к проему двери и увидел...

На сей раз его всхлипывания напоминают чиханье старой простуженной лошади.

- Что вы увидели?

- Господин граф лежал на этом вот ковре, который вы видите, около ножки стола. Он был весь в крови и держал телефонную трубку. Сам аппарат свалился со стола и лежал возле него. У господина графа были широко открыты глаза. Казалось, он смотрит на меня.

И он прикрывает свое изможденное лицо, напоминающее сушеный сморчок.

- Пока буду жив, у меня перед глазами будет стоять это зрелище.

- А дверь, ведущая в холл?

- Была закрыта.

- Мог ли кто-нибудь скрыться через нее?

- Конечно, поскольку мы были на кухне, Мариза и я. Только дверь холла выходит во двор, а там в это время находился садовник, который подстригал розы.

Я киваю.

- Есть другие выходы?

- Через кухню, но там были мы.

- Что вы предприняли, когда обнаружили вашего хозяина?

- Подбежал к окну и позвал садовника. Я попросил его срочно сбегать за доктором.

- Почему вы не позвонили ему?

- Потому что телефон был залит кровью... Потому что граф зажал трубку в своей бедной руке... И потом доктор Фюмляр, который был другом господина графа, живет как раз на противоположной стороне улицы.

- Что вы делали потом?

- Я пошел на кухню предупредить Маризу...

- Вы шли через холл?

- Да.

- И вы ничего не заметили?

- Ничего.

Я снова возвращаюсь в холл и внимательно его осматриваю.

- В общем, предположим, что убийца, после того, как выстрелил, прошел через холл и поднялся по лестнице. Мог он уйти в то время, когда вы возвращались в кухню, а садовник отправился за доктором?

- Конечно,- соглашается пикоподобный слуга,- только...

- Что только?

- Садовник, когда я ему сказал, что в графа стреляли, начал кричать и поднял на ноги весь квартал. Он еще не успел пересечь улицу, как сбежались люди...

Я недовольно соплю. Этот убийца-призрак определенно мне не нравится. У меня такое впечатление, ребята, что мы попали в какой-то роман Агаты Кристи, правда? Убийство хозяина в библиотеке, дряхлый старик слуга, садовник, подстригающий розы, старая кухарка на кухне и отсутствие улик - все это очень в духе моей знаменитой сосестры. Если когда-нибудь Агата удосужится пролистать это замечательное произведение, она подумает, что я забрался в ее малинник. Однако это не в моих правилах. Это тот самый случай, когда действительность превосходит вымысел, как сказал некто.

- Можно увидеть Маризу?

- Конечно, мне за ней сходить?

- Нет, я пойду с вами.

Я следую за ним по сырому коридору со вздувшейся штукатуркой. Мы входим в кухню размером чуть поменьше площади Конкорд. За обеденным столом бесконечно старая женщина чистит три червивые репы.

- Мама,- обращается к ней слуга,- вот полицейский.

- Это ваша мама? - поперхнувшись, спрашиваю я, косясь на старика.

- Да,- отвечает слуга.- Она поступила на службу к деду господина графа при короле Карле Х. Я ее называю "Мариза", ибо было бы неприлично называть кухарку "мама".

Я наклоняюсь к старухе. Она огромна, как орешек.

- Для нас большое горе, что убили этого мальчика,- произносит она голосом, напоминающим хлюпанье воды в сапогах.

- Кстати, а сколько лет было графу? - осведомляюсь я.

- Шестьдесят два года,- отвечает слуга.

- Что вы делали после того как сообщили маме?

- Мы вернулись на место...

- Где дверь служебного хода?

Он мне ее указывает. Вверху она застеклена. Я открываю ее и констатирую, что она выходит на старенькую улочку. Перед своей дверью работает бочар.

- Его расспрашивали? - указываю я на бочара.

- Да,- отвечает слуга.

- И он никого не видел выходящим от вас?

- Никого. Тем не менее он находился там, где вы его сейчас видите.

И тайна, дети мои, густеет, как застывающий холодец. Дело превращается в загадку закрытой комнаты. Мне доводилось иметь дело с загадками закрытых домов, но они не имели никакой связи (даже сексуальной) с загадкой данного убийства.