Елена Колядина - Дверь на черную лестницу

Мне пришло в голову – это мама Ильи! Илюшка говорил: она бухгалтер в банке, в последние дни года допоздна составляла отчёт.

– Здравствуйте, – громко сказала я и лучезарно улыбнулась. Женщина выпрямилась, молча постояла спиной ко мне, а потом резко обернулась.

Впереди из-под шляпки тоже спадала очень длинная черная ткань, вроде очень мелкого кружева, поэтому лица не было видно. Но что-то в нем было странное… Неприятное, пугающее…

По спине побежал холодок, я отступила назад.

Женщина вдруг сжала кулаки в перчатках и бессвязно, отрывисто выкрикнула:

– Ходи, ходи… Доходишься! Где они? Куда вы их дели? Я этого не оставлю! Не оставлю! Придет, придет срок! За все ответите!

И она стремительно вышла в коридор, задев меня рукавом. Лицо даже под черной вуалью было мертвенно бледным, рот страдальчески перекошен. Глаза… Я не могла описать её глаза.

Она, несомненно, ненормальная!

У меня застучали зубы: ну и квартира! Почему бабуля не предупредила меня, что здесь еще и чокнутые живут?

Нет, это не Илюшкина мама.

Я схватила длинную деревянную ложку и принялась мешать в кастрюле.

О чём она говорила? Что «куда дели»? Может, ее кастрюлю с мясом кто-нибудь спёр? Или чашки? Все-таки коммуналка…

Интересно, что она там высматривала?

Я подошла к угловому шкафчику: колотая чашка, надтреснутая тарелка, мутное блюдце, вазочка с фарфоровыми яблоками, всё на месте.

Послышались шаги, я уставилась на дверь, с ложкой наперевес. В случае чего, буду отбиваться от этой сумасшедшей ложкой! Как в глаз заеду!

Но вошла мирная и знакомая соседка, вчерашняя исполнительница частушек.

– Машенька! Хозяйничаешь? Молодец, помощница Тамаре выросла.

Она заглянула в свою кастрюлю, убавила огонь и ушла, шаркая тапками.

Следом за ней в кухню вошел Илья.

Господи, из-за чокнутой дамы я забыла про нашу встречу!

– Привет, – сказал он, остановившись у дверей.

– Привет, – ответила я и опустила ложку.

– Бабушка со студнем припахала? – заулыбался Илья. – В этой квартире на нем все помешаны. Я сколько раз просил маму, ну давай на праздник закажем пиццу с доставкой. Нет, это невозможно: студень – традиция, идущая из глубины веков, деды наши варили и нам завещали.

Мы принялись смеяться. Почему мне с ним так весело?

– Тихо, – замахала я Илье. – А то прибегут психи, чего, скажут, ходите, чего хохочете? За всё ответите!

Мы выдвинули два нижних ящика из соседних шкафчиков и уселись на них.

Илья взял мой палец, тряс его и рассказывал уморительные истории. Мы пытались сдерживать приступы смеха, но из-за этого еще больше задыхались от хохота.

Обессилев, мы на минуту замолчали.

Илья ни словом, ни полсловом не обмолвился о загадочной лестнице. Значит, не знает?

– Уже 31 декабря, – вспомнила я. – Пора звать бабулю и разливать фирменное блюдо вашей квартиры.

– Рябиновку? – строгим голосом спросил Илюшка.

И мы опять начали хохотать.

– Вы позволите вас проводить?

– Позволю.

Мы медленно дошли до моей комнаты.

– Ты сегодня варила самый смешной студень в мире, – сказал Илья. – До завтра?

– До сегодня! Слушай, давай теперь я тебя провожу? Мы дошли до входных дверей, присели на старый диван.

Я провела рукой по шершавой коже, и в уголке, между валиком и спинкой наткнулась на перчатку, издававшую запах крепких духов: длинная, из тонкой кожи, сбоку дорожка из мелких пуговичек, словно пришиты обтянутые кожей бусины. Было в ней что-то такое… романтичное, вот какое! Рядом с такими перчатками непременно должна лежать шляпка с пером и вуалью.

– Пусть лежит, – отмахнулся Илья. – Соседи или гости обронили. Мы послушали через одни наушники группу «Рамштайн» и разошлись.

Я разбудила бабулю, она стукнула в дверь Лидухе, та – Петровичу, и мы бодро прошагали на кухню.

Через час студень был разобран, разлит по мискам и составлен в холодильники, пустые грязные кастрюли решили помыть утром.

Было почти два часа ночи, когда мы с бабулей наконец заперли комнату, потушили свет и без задних ног рухнули спать.

Мне снилось, что в коридоре топают, шаркают и воют.

Проснулись мы около восьми от громкого стука в дверь.

– Тамара, проснись, – звала соседка. – Тамара, ты меня слышишь?

– Слышу, – крикнула бабуля с кровати. – Сейчас открою. Она накинула халат, мы с Юлей подняли головы.

– Лида, ты? Стряслось что? Бабуля отперла дверь.

– Случилось: разгром в квартире, воры, видно, побывали. Одевайся, я пошла Петровича будить.