Евгений Сартинов - Последняя империя (Книга 1)

Теперь Мерфи встревожился.

- Как это он себе представляет?

- Не знаю как, но на закупки оружия выделяется сто миллиардов долларов.

От этой цифры у Мэрфи даже перехватило дыхание.

- И что он намеревается закупить?

- Все. Танки, самолеты, подводные лодки, ракеты всех видов. Все это должно быть самым современным. Кроме того он хочет закупить несколько заводов по производству этих вооружений.

Теперь Мэрфи понял все. Оружие арабы у них покупали всегда, но производство тех же самолетов и танков обозначало только одно: Мухамед хочеть быть независим от США в этой области.

"Дурной знак, - подумал он. - Что же у него на уме и с кем он хочет воевать? С иракцами? В последнее время они откровенно точат зубы на Эр-Риад. Но где он возьмет для этого армию? Тут нужно не менее триста тысяч хорошо подготовленных солдат, летчики, танкисты. Вся армия королевства едва насчитывает сто тысяч, еще сорок у Национальной гвардии. Да и зачем им подводные лодки? Наш пятый флот практически не покидает Персидского залива."

- И против кого будет направлена вся эта армада? - спросил посол.

- Против всех гяуров.

Аль-Тараки медленно повернул голову в сторону своего собеседника.

- Последними будете вы.

- Почему последними?

- Потому что воевать он будет на ваши доллары.

Мерфи хотел задать еще один вопрос, но его собеседник оставил чубук кальяна и негромко хлопнул в ладоши. Звук получился негромким, но к удивлению американца портьера развинулась и два дюжих араба в белых бурнусах торопливо подошли к визирю и помогли ему встать на ноги. Теперь посол особенно отчетливо увидел насколько одряхлел за эти считанные дни Аль-Тараки. Спина его согнулась, сам он еле передвигал ноги. Проводив взглядом старика Мерфи жестом показал застывшему в ожидании слуге чтобы тот налил в чашечку еще кофе, отщипнул от грозди влажную, темную как глаз арабской девушки виноградинку. Кофе словно прибавило ясности мысли послу, он понял главное.

"Надо немедленно сообщить обо всем президенту. И не в послании, а лично".

Мерфи не обратил внимания на очередного слугу, вошедшего в кабинет, одет тот был точно так же как и вся остальная прислуга, но гораздо крупнее по габаритам. Американцу оставалось сделать последний глоток, когда проскользнувший ему за спину араб накинул на шею посла белое полотенце и потянул его назад. Мерфи опрокинулся на спину, руками он тщетно пытался разжать удушающие объятия, но в комнуту ворвались еще трое, один держал его руки, второй ноги, третий же задрал рубашку посла и большими пальцами нажал на две точки на груди своей жертвы. Тот сразу перестал биться, лже-слуга ослабил полотенце-удавку, Мерфи коротко прохрипел, и, дернувшись, замер, откинув голову в сторону. Приведя в порядок рубашку посла знаток болевых точек по врачебному поднял веко американца и удовлетворенно кивнув головой жестом отослал всех остальных из комнаты. Потом он проверил шею американца, и остался доволен. Широкое полотенце не оставило после себя ни каких следов, кисти рук и ступни ног так же не носили следов преступлений.

Жена и дочь Мерфи ни на секунду не поверили в естественную смерть своего отца и мужа, но высокая медицинская комиссия в Вашингтоне не нашла у посла ни каких других признаков смерти кроме как внезапная остановка сердца. Все доводы женщин о спортивном стиле жизни посла доктора отнесли к типичным прувеличением любящих родственников.

Аль-Тараки казнили через два дня, ровно в полдень, на центральной площади Эль-Риада. Пяти его ближайшим соратникам отрубили кривым мечом головы над кучей песка, традиционно заменяющим на Востоке европейскую плаху. Престарелого же визиря как члена королевской семьи пристрелили из пистолета, дабы не осквернить благородную кровь мечом в руках простолюдина.

Эпизод .

Это утро над Алма-Атой выдалось хмурым и ветреным. Было уже семь утра, но на улицах было ни души, только ветер гонял обывки газет и что-то белое, невесомое, да остро пахло гарью сожженной резины. Наконец тишину, нависшую над "Отцом яблок", распорол надрывный звук автомобильных двигателей, а затем к ним добавились и какие-то хлопки.

- Вань, опять стреляют, - нервно сказала Анна Пименова, теребя за плечо спящего мужа. Они лежали на разложенном диване, в одежде, так что вскочить на ноги и подойти к окну было делом нескольких секунд. Отсюда, с седьмого этажа все было видно как на ладони. На площадь выскочила машина, белая пятерка, вслед за ней неслись еще три машины, из них торчали головы и руки людей с пистолетами и автоматами в руках. Звуки выстрелов сразу обозначились резче, злее, и словно поддавшись этой ярости концентрированной смерти белая машина пошла юзом, засвистела беспощадно стираемая резина шин, "пятерка" боком ударилась о парапет и встала, надрывно загудев клаксоном. Иван лихорадочно покрутил настройку бинокля, потом замер и выругался.