Жорж Сименон - Под страхом смерти. Преступление нелюдима

— Я всю ночь не сомкнула глаз... Как раз напротив остановилась яхта, и матросы все время пели, не знаю уж, на каком языке...

А сам-то он разве спал? Во всяком случае, когда в восемь часов утра Шеншоль открывал ставни н официант из соседнего бистро поздоровался с ним, маклер казался еще более нелюдимым и хмурым, чем обычно.

Он уже заранее знал, что эти голландцы... Следовало предвидеть это, раз они даже не торговались.

— Ту-ту!

Шеншоль вскочил и подбежал к окну. Увы! Это оказался пикап бакалейщика, снабжавшего яхты... А там, на яхте, песочили палубы, драили медяшку и сушили паруса, развесив их, как белье, на утреннем солнце.

Ах, эти голландцы, с их разряженными детьми, с боннами (так они называли нянек), с горничными и с кухаркой! Они наверняка сейчас замирали от восторга, любуясь морем из окна какого-нибудь отеля-люкс: «Не лучше ли посмотреть другие виллы, прежде чем решиться снять «Пурпурные скалы»?

А как же труп? Шеншоль бросил перчатки где-то по дороге. Перчатки под свиную кожу.

— Ту-ту!

Почтальон. Письмо из Парижа. Шеншоль ждал его. Подтверждение телеграммы. На бумаге штамп москательного магазина. Напечатано на машинке.

«Весьма удивлен, что Вы не позаботились собрать более полные сведения о съемщиках, которые... И прошу Вас приложить все старания, чтобы...»

И этот человек тоже не нуждался в десяти тысячах франков...

— Ты не забыл про микстуру, Пьер? Знаешь, ты вчера принес мне книгу, которую я уже читала. Тебе придется...

— Тр-р-р!

Рокот, похожий на гудение самолета. Еле слышный скрип тормозов. И — тишина, словно вздох облегчения.

Машина здесь. Огромная, великолепная машина голландцев. Они показались Шеншолю еще красивее, здоровее и ослепительнее, чем накануне. Верх автомобиля был поднят. Три девочки, напоминавшие бутоны, сидели на передних местах. Рядом с шофером — две бонны в синих форменных платьях.

— Вы приготовили договор?

— Нет... Я не думал, что вы приедете так рано. Я...

Еще более угрюмый и нелюдимый, чем всегда. Нарочно. И чем сильнее чувствовал он нетерпение голландцев, тем дольше возился с перепиской договора о найме в трех экземплярах, подсчитывал стоимость гербовых марок, отыскивал их в столе, читал вслух инвентарную опись...

— Должен предупредить, что, если даже вы берете на себя приведение виллы в порядок, стоимость уборки по договору не входит в оплату найма. Кроме того, вам придется внести дополнительно залог в размере пяти тысяч франков на случай непредвиденного ущерба...— Ничего не поделаешь, таким уж он уродился! — Чек попрошу вас выписать на мое имя. Так... Тридцать... и пять тысяч гарантийных... И еще пять тысяч за уборку. Плюс десять тысяч комиссионных...

Девочки смотрели во все глаза на бурлящую жизнь порта. Мать с нетерпением следила через витрину за тем, что происходило в конторе.

— Вот ключи. Если хотите, чтобы я сопровождал вас... Но предупреждаю, что у меня только велосипед...

— Что ты делаешь, Пьер?

— Ничего.

Занавеска из металлических бус отделяла контору от каморки г-жи Шеншоль.

— Они заплатили?

— Да,— бросил он почти злобно.

Что он делал? Искал последний, римский адрес этого венгра, которого, разумеется, не было в Риме, раз в шкафу...

— Ты собираешься делать мне массаж?

— Сейчас.

Ага, вот! Отель «Эксцельсиор».

Да, теперь-то уж совершенно ясно, что не г-н Сариш написал ему тогда из Рима. Секретарь? Возможно... А жена г-на Сариша стояла рядом, черт возьми!

«Сударыня!

Я осмеливаюсь писать Вам, чтобы сообщить о том, что после Вашего...»

Шеншоль заколебался между словами «поспешного» и «неожиданного», а потом оставил и то, и другое:

«...поспешного и неожиданного отъезда я произвел, согласно распоряжению владельца виллы и инструкции агентств по сдаче внаем помещений, полную инвентаризацию здания и...»

— Пьер!

Какая-то обшарпанная парочка усердно изучала его объявления. Эти люди, может быть, отнимут у него целый день только для того, чтобы сиять за бесценок одну комнату, где им разрешат стирать и готовить. Резким движением Шеншоль опустил штору перед самым их носом.

«...и при составлении описи помещений оказалось, что ввиду особого ущерба (о чем Вы, конечно, помните!) Вы остались должны мне в качестве возмещения за убытки и процентов сумму в...»

Ну-с, какую же сумму?

— Да замолчи ты, бога ради! — рявкнул он на жену — Я работаю, не понимаешь, что ли?

— А что ты делаешь?

— О, ч-черт!

«...сумму в тридцать тысяч франков, каковую прошу Вас перевести мне возможно скорее. В противном случае я буду вынужден...»