Майкл Коннелли - Пятый свидетель

Это прозвучало как шипение, вырвавшееся из-за стиснутых зубов.

— Послушайте, Лайза, я ваш адвокат, и я решаю…

— Ладно, оставим это. Мне надо идти.

Она встала, поспешно направилась к двери и вышла в коридор. Я мельком взглянул на Фриман: заметила ли она эту сценку раздора между адвокатом и его клиенткой? Она понимающе улыбнулась мне, дав понять, что заметила.

Я решил выйти в коридор — посмотреть, почему Лайзе так срочно понадобилось покинуть зал, и мое внимание тут же привлекло скопление видеокамер возле одной из скамей, расставленных между входами в судебные залы. Все объективы были сосредоточены на Лайзе, которая сидела на скамейке, обнимая своего сына Тайлера. Мальчик чувствовал себя крайне неловко под их прицелом.

— Господи Иисусе, — прошептал я.

Заметив стоявшую в сторонке Лайзину сестру, я подошел к ней.

— Джоди, что это значит? Ей ведь известно распоряжение судьи о том, чтобы мальчик не появлялся в суде.

— Я знаю. Он не войдет в зал. Он провел полдня в школе, и она захотела, чтобы я завезла его сюда по дороге домой: наверное, думала, что если журналисты увидят ее с Таем, это поможет делу.

— Понятно. Журналисты тут совершенно ни при чем. Больше не привозите его сюда. Мне все равно, что она говорит, просто никогда больше его сюда не привозите.

Я огляделся в поисках Герба Дэла. Наверняка это придумал он, и я хотел донести до него то же послание. Однако голливудского прощелыги нигде видно не было. Вероятно, ему хватило ума держаться от меня подальше.

Я направился обратно в зал — у меня оставалось еще десять минут, и я намеревался потратить их на размышления о своей клиентке, которая мне не нравилась и которую я начинал презирать.

После перерыва Фриман приступила к тому, что я называю «стадией охоты и сбора» в прокурорской стратегии: к опросу технических сотрудников криминалистической службы, работающих на месте преступления. Их показания должны выстроить помост, на который она выведет потом детектива Ховарда Керлена, ведущего следователя.

Первым охотником-сборщиком был отвечавший за осмотр места преступления коронерский следователь по имени Уильям Эббот, в чьи обязанности входило документирование осмотра трупа и отправка его в отдел судебно-медицинской экспертизы, где проводится вскрытие.

Его показания касались описания места преступления, ран на голове жертвы и личных вещей, найденных при трупе. Список последних включал в себя бумажник, часы, мелочь и 183 доллара наличными, скрепленные денежным зажимом. Имелся также чек из кофейни «Джоуз Джоу», который позволил уточнить время смерти.

Эббот, как и выступавший до него Ковингтон, был скуп на слова и придерживался только фактов. Для него пребывание на месте насильственного преступления являлось рабочей рутиной. Когда настала моя очередь задавать вопросы, я сосредоточился на этом последнем обстоятельстве.

— Мистер Эббот, как давно вы работаете коронерским следователем?

— Двадцать девятый год.

— И все это время служили в Лос-Анджелесском округе?

— Да.

— Как вы думаете, на скольких местах преступления вам довелось побывать за эти годы?

— Ну… может, тысячах на двух. На многих.

— Не сомневаюсь. И полагаю, среди них было много таких, где совершались тяжкие насильственные преступления.

— Животная натура часто показывает себя.

— Что происходило на данном месте преступления? Вы осматривали и фотографировали раны, нанесенные жертве, не так ли?

— Да. Это протокольные действия, которые мы обязаны выполнить, прежде чем дать разрешение увезти тело.

— Перед вами лежит протокол осмотра места преступления, который включен в материалы следствия по предварительному согласию сторон. Не могли бы вы прочесть вслух второй абзац его заключительной части?

Эббот полистал протокол и нашел нужное место.

— «На темени головы имеются три отчетливые вмятины, свидетельствующие о жестокости нападения. Положение тела указывает на то, что жертва в первый же момент, еще до падения на пол, потеряла сознание». Далее в скобках значится: «Избыточное насилие».

— Вот именно это меня и интересует. Что вы имели в виду, написав в заключении слова «избыточное насилие»?

— Только то, что, с моей точки зрения, любого из этих ударов было достаточно, чтобы сделать дело. Жертва была без сознания, а возможно, и мертва, еще до того, как упала на землю. В результате первого удара. На этот факт указывает то, что два удара были нанесены после того, как жертва уже лежала ничком на земле. Они были лишними, избыточными. Тот, кто нанес их, испытывал сильное озлобление против жертвы. Так мне представляется.