Майкл Коннелли - Пятый свидетель

Процесс должен был начаться менее чем через три недели. Правильно, неправильно ли мы догадались, что прячет Фриман, наша команда, сомкнув ряды, была готова к выступлению. Нам еще предстояло получить согласие на несколько ходатайств о вызове в суд, но в целом мы были готовы к бою, и уверенность моя с каждым днем росла.

В понедельник я закроюсь у себя в кабинете и начну выстраивать хореографию защиты. Гипотезу невиновности мы будем разворачивать постепенно, шажок за шажком, свидетель за свидетелем, пока все фрагменты не сложатся вместе, поднимая сокрушительную волну разумных сомнений.

Но до того мне предстояло занять себя чем-нибудь в выходные, и я хотел как можно дальше отстраниться на это время от Лайзы Треммел и всего, что с ней связано. Теперь Кудер пел «Бедняка из Шангри-Ла» — песню об НЛО и космических пижонах, расхаживающих по стадиону «Чавес-Равин» до того, как они забрали его у людей и поставили на его месте стадион «Лос-Анджелес доджерс».

Я велел Рохасу сделать погромче, опустил стекло и с удовольствием подставил голову свежему ветерку, отдавшись музыке.

Я закрыл глаза.

Рохас высадил меня у самого крыльца, и я медленно побрел по ступенькам наверх, пока он заводил машину в гараж. Его собственная машина была припаркована на улице. Он уедет на ней домой и вернется в понедельник — таков заведенный у нас порядок.

Прежде чем войти в дом, я подошел к дальнему краю террасы и посмотрел на город. До заката, который ознаменует окончание еще одной рабочей недели, оставалось еще часа два. Здесь, наверху, городские звуки сливались в общий гул, так же легко опознаваемый, как паровозный гудок. Низкое шипение миллионов соперничающих грез.

— Все в порядке?

Я обернулся. Рохас стоял на верхней ступеньке.

— Да, все прекрасно. А что?

— Не знаю. Я увидел, что вы здесь стоите, и подумал: может, что-то случилось — ну, ключи забыли или еще что.

— Нет, просто «проверяю» город.

Я подошел к двери и достал ключ.

— Хороших выходных, Рохас.

— Вам тоже, босс.

— Знаешь, ты, пожалуй, не называй меня боссом.

— Хорошо, босс.

— Придумай что-нибудь другое.

Я повернул ключ, толкнул дверь, и на меня тут же обрушился веселый разноголосый хор: «Сюрприз!»

Однажды, вот так же открыв эту дверь, я получил пулю в живот. Нынешний сюрприз был намного приятней. Навстречу мне бросилась Хейли, она крепко обняла меня, а я ее. Потом я огляделся и увидел остальных: Циско, Лорну, Баллокс, моего единоутробного брата Гарри Босха и его дочь Мэдди. И Мэгги тоже была здесь. Она подошла ко мне вслед за Хейли и поцеловала в щеку.

— Ух, — выдохнул я. — Но у меня для вас плохая новость: мой день рождения не сегодня. Боюсь, вас ввел в заблуждение кто-то, кто таким хитрым способом захотел полакомиться тортом.

Мэгги толкнула меня в плечо.

— Мы знаем, что день рождения у тебя в понедельник, но это не самый подходящий день для праздничной вечеринки.

— Ага, значит, все обдуманно.

— Ладно, отойди в сторону и дай Рохасу войти. Негоже так долго держать человека у двери. Мы просто решили зайти тебя поздравить.

Я наклонился, поцеловал ее в щеку и прошептал на ухо:

— А как насчет тебя лично? Ты тоже уйдешь вместе со всеми?

— Посмотрим.

Она повела меня внутрь под бурные рукоплескания, поцелуи и похлопывания по спине. Это было мило и совершенно неожиданно. Меня усадили на почетное место и вручили стакан с лимонадом.

Веселье продолжалось около часа, и у меня было время поболтать со всеми гостями. Гарри Босха я не видел несколько месяцев. Мне говорили, что он приходил в больницу, но я тогда был без сознания. Годом раньше мы вместе работали над одним делом, я — в качестве специального обвинителя. Было приятно выступать на одной стороне, и этот опыт нас сблизил. Но не навсегда. Босх оставался таким же сдержанным, как обычно, и меня это, как обычно, печалило.

Улучив минуту, я подошел к нему. Мы стояли рядом у окна, из которого открывался самый лучший вид на город.

— Глядя с этой точки, трудно не любить его, правда? — сказал он.

Я посмотрел на него, потом снова перевел взгляд на город. У Босха в стакане тоже был лимонад. Он сказал, что перестал пить, когда к нему переехала его дочь-подросток.