Майкл Коннелли - Пятый свидетель

— Никогда в жизни. Я никогда так низко не пала бы.

— Чушь. — Я отвернулся от нее. Она осталась стоять в углу. — Что ты здесь делаешь, Мэгги?

— В каком смысле? Я только что объяснила тебе, зачем пришла.

— Да, но ты могла просто снять трубку или послать имейл. Зачем ты пришла?

— Хотела посмотреть тебе в глаза, когда ты будешь объяснять свой поступок.

Я снова повернулся к ней. Все это было лишь интермедией. Я снова подошел вплотную, уперся руками в стену возле ее головы и сказал:

— Вот такие вздорные споры и сгубили наш брак.

— Я знаю.

— Ты знаешь, что прошло восемь лет? Мы состоим в разводе столько же, сколько состояли в браке.

Восемь лет, а я все еще не мог ее поколебать.

— Восемь лет, а воз и ныне там.

— Да, там.

— Ты знаешь, что ты вечный нарушитель, Холлер. Ты перепрыгиваешь через все заборы. Входишь в наши жизни и выходишь из них, когда пожелаешь. А мы лишь позволяем тебе это.

Я медленно наклонился, пока наши дыхания не слились, легко прикоснулся к ней губами, а когда она попыталась что-то сказать, закрыл ей рот поцелуем. Больше я ничего не хотел слышать. И у меня закончились слова.

Контора закончила работу и была заперта до утра, а я все еще сидел за своим столом, готовясь к предварительным слушаниям. Был вторник, начало марта, и мне очень хотелось распахнуть окно, чтобы впустить в комнату прохладный вечерний воздух. Но помещение было герметически запечатано вытянутыми в высоту неоткрывающимися окнами. Осматривая его перед подписанием договора аренды, Лорна этого не заметила. Я скучал по своему «кабинету» на заднем сиденье «линкольна», где можно было опустить стекло и глотнуть свежего воздуха, когда захочется.

Вступительные слушания должны были состояться через неделю. Под подготовкой к ним я имею в виду то, что я пытался предугадать, чем мой оппонент, Андреа Фриман, захочет поделиться в ходе представления дела судье.

Вступительные слушания — рутинная ступень на пути к процессу как таковому. Это на сто процентов прокурорское шоу. Прокурор обязан представить дело, а судья решает, достаточно ли у обвинения доказательств, чтобы передать дело на рассмотрение присяжных. Здесь не учитывается порог разумных сомнений. Отнюдь. Судье просто необходимо сделать вывод: основано ли обвинение на достаточном количестве доказательств. Если да, то следующая остановка — полноценный судебный процесс.

Трюк Фриман будет наверняка заключаться в том, чтобы представить ровно столько доказательств, сколько требуется, чтобы перейти порог достаточности и добиться нужного решения судьи, не раскрыв весь свой арсенал. Потому что она понимает: я буду оспаривать все, что она выдаст.

Излишне сомневаться, что бремя обвинения на этом этапе — вовсе никакое не бремя. Хотя смысл вступительных слушаний заключается в том, чтобы держать систему под контролем и не допускать того, чтобы власти наступали на индивида железной пятой, все равно это игра с заранее известным исходом. За этим законодательное собрание штата Калифорния следило строго.

Раздраженные уголовными процессами, которые представлялись им бесконечными, медленно и неповоротливо прокладывающими свой путь через замысловатую систему правосудия, политики в Сакраменто приняли меры. Возобладало мнение, будто затянутое правосудие — помеха правосудию, и никому не было дела до того, что это мнение противоречит базовому компоненту состязательной системы — праву обвиняемого на полноценную и энергичную защиту. Законодательное собрание штата обошло это маленькое неудобство и проголосовало за внесение изменений в закон, включив в него меры по упрощению судебной процедуры. Полное представление доказательств, которыми располагает обвинение, было заменено для вступительных слушаний тем, что справедливо было бы назвать игрой в прятки. Кроме главного следователя, разрешалось выборочно вызвать лишь некоторых свидетелей, показания с чужих слов скорее принимались во внимание, чем отвергались, и от обвинения не требовалось представлять и половины собранных доказательств — только некое проходимое количество.

В результате на практике дело почти никогда не доходило до представления даже достаточного количества доказательств, и вступительные слушания превращались в простое штампование печати на пути к процессу.

Тем не менее смысл в них был и для защиты. Я все же имел возможность заглянуть в то, что предстоит, и поставить под вопрос хотя бы тех свидетелей и те улики, которые будут представлены. Вот зачем нужна была подготовительная работа. Мне требовалось предугадать, какие карты раскроет Фриман, и решить, как сыграть против них.