Тонино Бенаквиста - Малавита - 2

— Дурак! Вот тебе!

Магги повесила трубку. Пусть разбираются между собой. У нее не было ни времени, ни терпения слушать, как муж выясняет отношения с Дядей Сэмом; что ж, тем хуже для него, не узнает две-три вещи, которые она собиралась ему сказать, а перезванивать она до завтра не будет.

— Сука! — завопил Фред, бросая в свою очередь трубку.

Бедняга Боулз, получивший оскорбление ни за чго, остался на линии один. Чтобы успокоить нервы, он облокотился о подоконник. В нападках Фреда он не услышал ни слова правды, и это огорчало его больше всего.

Он стал федеральным агентом, как становятся чемпионами: благодаря вере в победу и тренировкам. Он был самым молодым среди своих однокашников и, вступив в ряды сотрудников DEA. [8] Drag Enforcement Administration — Администрация по контролю за применением законов о наркотиках. (Примеч. автора.) в течение шести лет несколько раз привлек к себе внимание начальства. А потом было дело «плавучего дома» Саусалито, в северной части Сан-Франциско. Захват пяти тонн кокаина на борту ржавой посудины, переоборудованной в жилище для бездомных, которые ничего не знали. Боулз, самостоятельно вычисливший всю цепочку, в какой-то момент сплоховал и не вызвал подкрепления для облавы. Из-за этой непредусмотрительности его человек среди наркодилеров был убит, а один из сотрудников тяжело ранен во время перестрелки. Питеру было тридцать четыре года, и начальство дало ему возможность отсидеться во Франции, наблюдая за бывшим мафиозо: иными словами, три года чистилища, перед тем как снова появится надежда на возвращение на родину и возобновление службы в качестве следователя.

Обычный день Питера не изменился ни на йоту с того дня, как он впервые заступил на этот пост: он вставал в шесть утра, натягивал футболку и отправлялся на сорокаминутную пробежку по горам, затем возвращался, принимал душ, пил кофе и ждал проявления первых признаков жизни у Уэйнов. Он прослушивал входящие и исходящие звонки и, словно телохранитель, сопровождал Фреда почти во всех его передвижениях — когда этот подонок не надумывал слинять на час-другой, просто так, ради спортивного интереса, испытывая на Питере свою очередную уловку, которую тому никогда не удавалось разгадать. Короче, Боулз схлопотал себе дрянную работенку — иногда ему казалось, что он служит лакеем у гангстера. С каждым днем ему все труднее было выносить тишину, одиночество, презрение со стороны Фреда, его оскорбления. Оскорбления особенно обидные, когда они касались его личной жизни и семейной неустроенности.

Фред тоже в некотором роде жил холостяком и страдал от этого. Он только что сорвал на Боулзе злость, предназначавшуюся Магги, которая вбила себе в голову, что должна жить своей жизнью, со своими устремлениями, своим распорядком и предпочтениями. Чтобы избавиться от призрака одиночества, он решил доставить себе удовольствие и снял трубку.

— Боулз? Я вечером хочу поужинать в этом трактирчике, ну там, где готовят паштет из гусиной печенки с инжирным вареньем, в этой дыре, как ее… название не выговорить.

— Клиускла.

— Так что, если я опять потеряю вас в этих дебрях, как в прошлый раз, знайте, что я там.

И Фред, довольный собой, вернулся к рабочему столу. Он никогда не признался бы и себе самому, что этим звонком Боулзу пытался избавиться от ощущения вины перед ним, которое могло испортить ему весь вечер или даже помешать спать.

Бросив трубку, Магги посмотрела на часы, заглянула в уже заполненную книгу заказов, затем вышла на порог, как делала это каждый вечер в одно и то же время, чтобы проверить боевой дух в войсках перед предстоящей битвой. Собственный настрой у нее был не из лучших, но она умела скрывать свое беспокойство от остальных членов команды, считая это своим капитанским долгом. «Пармезан» плыл вперед наперекор стихиям, они прекрасно сработались, так зачем говорить им о том, что повстречавшаяся им в спокойных водах военная махина решила любой ценой потопить их суденышко?

Некий Франсис Брете, управляющий пиццерией, принадлежащей одной американской транснациональной компании, и не подозревал о существовании «Пармезана», расположенного в нескольких шагах от его заведения, пока три месяца назад ему не позвонил его шеф по парижскому региону. Он сообщил о снижении в его ресторане торгового оборота до девяти процентов, и это в то время, когда восемнадцать остальных парижских точек повысили эту цифру в среднем до одиннадцати. С него потребовали объяснений.