Светлана Алешина - Тень на плетень

Сергей Иванович снова снял очки и снова протер их. Я сидела и ждала продолжения Маринкиного выпада. Пусть сама вылезает из той лужи, в какую себя загнала. Однако Сергей Иванович, вспоминавший о своей национальности всегда в самый неожиданный момент, очевидно, решил, что сегодня этот момент еще не наступил.

– Я такое же слышал и про Пастернака, – мягко сказал он, – тоже как-то необычно, правда, Мариночка?

– Про Пастернака это все знают, – проворчала Маринка, – а про Высоцкого я узнала только вот…

– Ты бы почитала что-нибудь другое, – посоветовала я Маринке, – Елену Проскурину, например. Такие детективы шлепает и, главное, много как!.. Надолго хватит впечатлений и информации.

Сергей Иванович, тоже, видимо, решив, что вопрос исчерпан, надел очки и продолжил:

– О чем мы говорили до… хм… Марининого сообщения? Ах да, коммуна! Люди жили как одна семья. Или правильнее было бы сказать, как один большой пионерский лагерь.

– А до коммуны? – снова влезла Маринка, заглаживая свое замечание, прозвучавшее явно невпопад, старавшаяся разговорить Сергея Ивановича и тем самым сделать ему приятное, но получилось еще хуже. – А до коммуны там были луга и поля?

– До коммуны? – задумался Кряжимский. – А вот, если мне память не изменяет… – Сергей Иванович вдруг бросил быстрый взгляд на Маринку и, видимо, хотел промолчать, но, с одной стороны, привычка к законченному повествованию, с другой – наверное, желание поделиться своими знаниями сыграли свою роль, и он нехотя закончил:

– А до коммуны там было очень старое кладбище, Мариночка.

– Коммуна на кладбище! Вот это да! – удивленно протянула Маринка и толкнула меня локтем.

Я едва не облилась кофе, только случайно успела отвести руку. – Кладбищенская коммуна, правда?!

Пожав плечами, я промолчала. Маринка же, увлекшись новой темой, спросила:

– Сергей Иванович, а какое кладбище там было?

– Как вам сказать, Мариночка, – голос Сергея Ивановича стал еще тише, а взгляд еще осторожнее. Я напряглась, ожидая, что же еще такого аппетитного он скажет. Если Сергей Иванович начинает вот так поглядывать на Маринку, значит, он предполагает, что от его информации она может… того… немного понервничать. – Там было кладбище тех людей, которых запрещали хоронить на обычных кладбищах при церквях, – наконец сказал он.

– Самоубийц, что ли? – блеснула Маринка эрудицией.

– И их тоже, – кивнул Сергей Иванович, – да мало ли еще кого, кто умер без покаяния или вообще не был крещен…

Кряжимский замолчал и наклонился над чашкой с кофе, а Маринка начала переваривать полученную информацию. Переваривала она ее так, как ей было удобно и привычно. Вслух то есть.

– «Без покаяния», – фыркнула она, – это значит, что самоубийцы. А те, кого окрестить не успели, это… Это кто же? Кого могли не успеть, если крестили почти сразу после рождения? Младенцев, что ли, хоронили? Ну ни фига себе коммуна! Как же они в таком месте строить начали?

– Ну как вам сказать, Мариночка, – Сергей Иванович уже начал руками разводить, подкрепляя этим последним ораторским приемом свою речь, – время-то было самое атеистическое, нигилистическое, «мы наш, мы новый мир построим…».

Все, связанное с религией, было объявлено глупой старушечьей пропагандой, а заводу нужны были рабочие, а рабочим – хотя бы койка в общежитии.

Тогда на эти вещи смотрели просто.

Кофе закончился, и мы все встали и начали убирать со стола.

Сергей Иванович хотел было уйти к своему компьютеру, но Маринка подловила его последним вопросом.

– А вы не перепутали, Сергей Иванович? – сказала она. – Я же все-таки вспомнила! Точно вспомнила. Когда-то на этом месте, на углу Ленина и Некрасова, базарчик был, вот! Базарчик, и никакой коммуны там не было!

Кряжимский, уже дойдя до двери кабинета, остановился, повернулся и улыбнулся.

– Верно, – сказал, он, – был базарчик.

– Ну вот, – обрадовалась Маринка, поднимая со стола поднос, – а вы тут нам страшилки про кладбища рассказываете. Если не было коммуны, то не было и кладбища. Это где-то в другом месте оно было.

– Да нет, Мариночка, – мягко ответил Сергей Иванович, – поселок коммунаров потом сгорел, и это место долго пустовало, а потом постепенно там стали приторговывать граждане из окрестных районов, ну а пять лет назад решили перенести базарчик в другое место, а здесь построить новый дом.

Вот так-то.

Сказав все это, Кряжимский вышел, и вслед за ним потопала и Маринка, унося поднос с пустыми чашками.