Александр Щелоков - Последний солдат Империи

Ровно через час от дома иностранных дипломатов на Кутузовском проспекте отъехала машина «вольво» черного цвета. За рулем сидела женщина — госпожа Гаррисон. Миновав мост через Москва-реку, она свернула на набережную. Проехала мимо Российского Белого дома, комбината Трехгорки и выкатилась на улицу Девятьсот пятого года. Спустя десять минут госпожа Гаррисон остановила «вольво» напротив Центра международной информации неподалеку от Песчаной площади. Взяв поводок, выпустила из машины крупную, блестевшую от сытости таксу. Они вместе углубились в тенистый парк.

Под кронами старых лип было тихо и прохладно. На детской площадке шумно возились дети. Старик пенсионер у огромной сосны кормил с ладони пушистую белку.

Госпожа Гаррисон неторопливо прошлась по аллее. Возле железного мусорного ящика ее такса задрала ножку. Оглядевшись, хозяйка быстро нагнулась и подняла с земли смятую пивную банку. Сунула ее в сумку, нацепила на ошейник собачки поводок и повела к машине.

Когда она пересекала асфальтовую дорожку на внешней стороне старого парка, ее неожиданно задержала крепкая мужская рука.

— Спокойно, миссис Гаррисон, — произнес мужчина на хорошем английском. — Дайте мне вашу сумку.

— Оставьте меня! — возмутилась дама искренне. — Я буду кричать, звать на помощь. На противоположной стороне много людей…

— Успокойтесь, мадам, — со стороны трудно было догадаться, с какой силой Русаков держит непокорную, готовую вырваться из его пальцев руку. — Все, что я сейчас скажу, в ваших собственных интересах. Слушайте и запоминайте. Я — офицер контрразведки. Мне нужна конфиденциальная встреча с вашим мужем, с мистером Дэнни Гаррисоном. Встреча личная. Под слово офицера гарантирую два условия: это не будет вербовкой или провокацией. Разговор в ваших общих с мужем интересах. Нашу встречу не стоит афишировать.

— Это уже сейчас провокация! Муж никаких встреч с вами иметь не пожелает.

— Прискорбно, мадам, вот, взгляните. — Русаков протянул ей два глянцевых фотоотпечатка. — Не стесняйтесь, смотрите. Боитесь оставить пальчики? Тогда я все покажу вам сам. Видите? Это пикантные эпизоды из вашей практики. Вы забираете посылку в Большом Ржевском переулке. Это другое место — Петровка. Сделано фото, как вы снимали закладку сейчас. У мусорного ящика. Если моя встреча с мистером Гаррисоном не состоится, я передам снимки прессе. Будет назван и тот, кто закладывает вам послания. Думаю, вы понимаете, чем это отзовется на карьере вашего мужа? Он ведь собирается выйти на пенсию, так? В случае, если встреча состоится, эти эпизоды будут похоронены в архивах.

— Что вы хотите от нас? — госпожа Гаррисон, судя по голосу, несколько успокоилась.

— Во всяком случае в мои планы не входит делать вам и мужу неприятности, — заверил ее Русаков. — Запоминайте, встреча завтра на пристани у Киевского вокзала. Мистер Гаррисон берет билет на первый рейс теплохода до Спасского моста и обратно. Я подойду к нему, когда теплоход двинется. Вы меня поняли, мадам? Повторяю: или эта встреча, или я вас вместе с мужем сомну, испорчу карьеру перед уходом на пенсию.

— Я поняла.

— Пардон, мадам, но я у вас заберу эту грязную пивную банку. Вы не против?

«В то утро Курода спал больше обычного. Его разбудили громкие звуки, доносившиеся с болотистой части острова.

— Японские солдаты! — орал усиленный динамиком голос, и слова звенели металлом. — Я полковник Исихара. Прибыл сюда забрать вас на родную землю. Вы продолжаете сражаться по недоразумению. Война давно окончена. Сложите оружие и выходите по одному! Японские солдаты! Я полковник Исихара…

Курода вслушивался в слова и думал. Сомнений быть не могло — кричал настоящий японец. С Хоккайдо. Так говорить не сумеет никакой иностранец. Более того, кричавший настоящий командир. Голос энергичный, обороты речи свидетельствуют — командный язык ему знаком.

Курода снял с бамбуковых плечиков мундир, который берег на подобный случай. Опрыскал ткань водой изо рта. Надел на себя. Одернул полы. Мундир оказался великоват. Капрал заметно похудел за последний год. Недобро усмехаясь, Курода снял мундир и надел бронежилет. После этого форма села на него как влитая. Все было хорошо, только пуговицы сильно позеленели от сырости. Он протер каждую пальцами.

На металлическом листе, который Курода приволок от вертолета, лежало трофейное оружие — пулемет и два автомата. Разгадывать секреты их устройства капралу не пришлось. Слишком долго он воевал, чтобы не разобраться в оружии.