Наталья Солнцева - Джоконда и паяц

– Нормально, – одобрила Глория. – Им так проще. А нам придется действовать самостоятельно. На свой страх и риск.

– Разве хоть раз было иначе?

Она развела руками. Лавров вдруг заметил, как она осунулась и побледнела.

– И кто, по-твоему, Паяц? – хмуро осведомился он.

– Я могу ошибаться. Ты сам кого подозреваешь?

– Всех. Но первый номер в моем списке – Светлана Артынова.

– Логично, – кивнула Глория.

– Значит, это она?

Глория пожала плечами. Ей не хотелось выступать в роли обвинителя.

– Боюсь испортить чистоту эксперимента. Паяц выдаст себя, я уверена. Главное, не перегнуть палку.

– Почему он убил Артынова?

– Видимо, у них – свои счеты.

– Ты морочишь меня! – вспылил Лавров. – Водишь за нос! Используешь вслепую. Это нечестно.

Он испытывал неловкость перед Глорией и пытался убедить себя, что не предавал ее. Она сама своим оскорбительным высокомерием, своим равнодушием толкнула его в объятия другой женщины. Связь с Ложниковой – банальная интрижка свободного мужчины, не более. Он никому не давал никаких обязательств. Он…

– Хорошо, – согласилась она. – Я умываю руки. Действуй самостоятельно. У тебя есть план?

У Лаврова не было плана, и он пошел на попятную.

– Я ума не приложу, что делать, – признался начальник охраны. – Как заставить убийцу оступиться? Он очень хитер. Он затаится, а когда я устану подстерегать его, нанесет удар.

– Если Эмилия погибнет, ты не простишь себе этого, – усмехнулась Глория. – Я угадала? Тебя терзают муки совести. Из-за тебя женщина попала в переплет, и ты, как истинный рыцарь, должен спасти ее.

Романа покоробил ее тон.

– Ты ревнуешь?

Глория промолчала. Ее волновал тот же вопрос. Неужели она все еще не сбросила «лягушачью кожу» ревнивой бабы, которая не может простить мужчине измены? Впрочем, о какой измене идет речь?

«Разве я люблю его? – спрашивала она себя. – Разве он тот человек, с которым я готова разделить все, что уготовано мне судьбой? Какая может быть измена там, где нет глубокого взаимного чувства? А там, где оно есть? Имеет ли вообще ревность право на существование? Врачу, исцелися сам!»

– Я не хотела тебя обидеть, Рома.

– Я не обиделся, – смущенно буркнул он.

– Значит, действуем сообща? Паяц бросил нам вызов, и мы дадим ему достойный ответ.

– Говори, что делать.

– Какие мысли сейчас одолевают убийцу, по-твоему? Поставь себя на его место.

– Он боится совершить оплошность… – задумался Лавров. – Хочет остаться безнаказанным… и в то же время жаждет новой жертвы. Эми жива, и это не дает ему покоя. Он должен довести начатое до конца, убить натурщицу, которая позировала Артынову последней. Поставить точку в страшной истории. Это для него важно. Он же не знает, что я уничтожил портрет. Картины должны убивать, таков его замысел. Художник мертв, но это дела не меняет.

Лавров вспомнил, что Рафик был свидетелем, как он забирал «Джоконду» из мастерской, чтобы сжечь на пустыре. Черт! А если он и есть Паяц?

– Не может быть…

– Что? – улыбнулась Глория.

– Ничего. Прикидываю, удастся ли убийце выйти сухим из воды.

– Уже удалось.

– По сути, да, – признал начальник охраны. – Улик против него нет. Полиция ищет сатанистов, которые в данном случае ни при чем. Официальное следствие не связывает гибель Ольги и Алины с убийством Артынова. Им это даже в голову не приходит.

– Смерть художника – наша единственная зацепка. Если Паяц клюнет на эту приманку, он у нас в руках.

– А если нет?

– Должен клюнуть, – убежденно произнесла Глория.

Ее щеки порозовели, кремовое пальто распахнулось, под ним виднелось темно-синее шерстяное платье. Она была красивее Эми и умнее, что казалось Лаврову скорее недостатком, чем достоинством. С Эми все просто, а с Глорией – одни сложности.

– Что за приманка? – устало осведомился он. – Предлагаешь «подставить» ему жертву? Эмилию? Но как, не подвергая ее опасности, застукать убийцу на горячем, черт возьми? Алину я не смог спасти от неминуемой смерти. Меня до сих пор гложет чувство вины. Я же все видел, чувствовал…

– Боишься, Паяц тебе не по зубам?

– Боюсь. Я не супермен, который всегда на шаг опережает злодея. Паяц, кем бы он ни был, уже доказал, на что способен. А человеческая жизнь – не игрушка, которой можно запросто рискнуть.

– Тем более, жизнь небезразличной тебе женщины, – кивнула Глория. – Эмилия доверяет тебе, а ты ее подставляешь. Из благих побуждений, разумеется.

Лавров побагровел и с трудом сдержался, чтобы не надерзить ей.