Наталья Солнцева - Джоконда и паяц

Кольцов опешил, испугался. Неужели у него белая горячка? Надо бросать пить. Совсем. Иначе вместо игры с канадцами он окажется на больничной койке. Его участие в матче и так поставлено под сомнение. Травма колена не в счет. Его угнетенная психика волнует тренера гораздо больше, чем физическое недомогание.

«Соберись, Миша, – сказали ему ребята на последней тренировке. – Ты на себя не похож. Мы все понимаем, но ты должен быть в форме».

Пока на его глазах Венера сражалась с невидимым противником, Кольцов, весь в испарине, пытался понять, что происходит. Он вспомнил, как жена возмущалась его приобретением, как была недовольна.

– Алина… – произнес он сухими от волнения губами. – Это ты?

Казалось, по залу носится ветер. Шторы на окнах колыхались, по стенам метались тени. У Михаила по спине побежали мурашки. Кто-то обвил сзади его шею руками и начал сжимать пальцы. Медленно, неумолимо.

Теперь уже не Венера, а сам хозяин, задыхаясь, боролся с воображаемым врагом. В какой-то момент хватка на его горле ослабла, и он от неожиданности осел на паркет. Венера на картине кривила губы в змеиной усмешке. Что, мол, и тебе досталось?

– Алина… – прохрипел Кольцов, холодея от ужаса.

Что-то легкое, невесомое коснулось его щеки. Какой-то туманный ореол промелькнул в воздухе.

Михаил кинулся в кладовую, открыл дверь, включил свет и схватился за сердце. Джоконда исчезла. На полотне остался только пейзаж – скалы, петляющая между ними лента реки, зеленоватое небо. Вид с террасы, на которой сидела женщина.

– Господи… у меня точно глюки…

В зале послышался жуткий грохот, и спортсмен, не чуя под собой ног, побежал туда. Там его ждал сюрприз. Массивный багет, обрамляющий «Венеру», раскололся на куски, картина в подрамнике лежала на полу, «лицом» вниз.

«Избавься от нее как можно скорее, – прозвучал в голове Кольцова голос жены. – Видишь, что она натворила?»

Он плохо помнил, как вел себя дальше. Кажется, поднял полотно и приставил к стене. Потом побрел в кухню, умылся холодной водой и долго сидел, пытаясь сообразить, что с ним происходит. Может, позвонить тому журналисту? Пусть еще раз привезет ясновидящую?

– Кто-то же должен мне объяснить, болен я или попал в переделку, – простонал Михаил.

Он боялся засыпать, просыпался без радости. Любовная лихорадка и страх снедали его. Решение продать «Венеру» принесло временное облегчение. Кольцов связался с галереей, где приобрел картину, и ему охотно согласились помочь. Похоже, он выручит за картину больше, чем заплатил. Цены на работы Артынова опять подскочили…

Лавров застал хозяина дома в мрачном расположении духа. Тот угрюмо кивнул, приглашая его войти.

– Прихрамываете? – посочувствовал гость. – Колено болит?

– Травма, – буркнул хоккеист. – Ерунда. Пройдет.

– Я по поводу Артынова…

– Ну? – насторожился Михаил. – Он заявил о краже «Джоконды»? Вы ему что-то сболтнули? Или ваша провидица? Учтите, я буду все отрицать.

– Художника убили.

По лицу Кольцова прошла судорога.

– Черт бы его побрал! – процедил он. – Дьявол, а не человек. Я слышал, он ударился в черную магию. Не удивительно, что его прикончили.

– Вы не удивлены?

– Нет.

– Может, это вы сделали?

Спортсмен злобно прищурился и сложил руки на груди, играя бицепсами. Он забыл, что сам хотел поговорить с журналистом.

– Чего ты добиваешься? Я тебя сейчас вышвырну за порог. Получится отличный репортаж. Небось втихаря включил диктофон и пишешь, как наглый Кольцов избивает корреспондента? Чтобы потом выложить в Интернет и ославить меня? – разошелся он. – Знаю я ваши подлые штучки! Убирайся.

– Послушайте, вы все не так поняли…

– Я тебя не приглашал! – рявкнул Михаил, надвигаясь на гостя. – И не обязан терпеть твое присутствие.

– Говорят, Артынов производил обряд «вызова смерти», после которого позировавшие ему натурщицы погибали, – торопливо произнес Лавров. – Кто-то мог отомстить ему за это.

Хозяин дома отшатнулся и обмяк. Весь гонор слетел с него. Уголки губ дрогнули.

– Алина не случайно попала в аварию, – пробормотал он. – Я знал! Я подозревал, что дело нечисто.

– Где вы были вчера вечером?

– Здесь… дома. Охранника я отпустил, так что подтвердить мои слова некому, – хмуро заявил он. – И что с того? Я никого не убивал. Ясно тебе?

– Зачем вы украли картину, Михаил?

Спортсмен выглядел не лучшим образом – изможденный, небритый, с болезненным блеском в глазах. Он долго собирался с мыслями, прежде чем ответить на вопрос.