Лариса Исарова - Запонки императора, или орехи для беззубых

Он сел в кресло, потер лицо.

— Извини но шутка неудачная. Где запонки?

— А ты их выкупи!

И это он принял всерьез.

— Сколько?

— Двадцать процентов от их стоимости.

Он небрежно бросил на стол две пачки сторублевок. Он не усомнился в моих словах, значит, с самого начала относился ко мне. как к продажной девке, посмеиваясь втайне над моими попытками сохранять достоинство.

— Дай запонки, — сказал Карен бесцветным голосом, вновь превратившись в жизнерадостного мужчину, умевшего дарить радость в постели даже такой ироничной женщине, как я. Но теперь он уже не мог меня обмануть.

— Я пошутила. Запонки исчезли без моего участия. Даю слово. Надо вызвать милицию, снять отпечатки пальцев…

— Никакой милиции, идиотка.

Он опустил глаза и задумался, а я стала вспоминать всех, кто приходил в дом за последнее время. К сожалению, я стала неосторожной, пускала многих, но я хорошо знала тех. кто приходил. Разве что Кооператор… Но он ни до чего не дотрагивался. Марат?! Точно сигнал тревоги зазвенел в моей голове. А не он ли «сосватал» этот секретер Карену?..

— У кого ты купил секретер? — спросила я, и Карен непонимающе посмотрел в мою сторону.

— У той, что продала запонки. Я ее знаю несколько лет.

— А кто тебя с ней познакомил?

Он задумался.

— Кажется, Марат… Ты часто пускала в дом этого подонка?

— Пару раз забегал. В каких он отношениях с бабусей?

— Говорил, сводная то ли бабка, то ли тетка.

— Вместе ты их видел?

— Он меня к ней возил, она все приглядывала, чтобы он что-либо не спер, рассказывала позже, что ловила его не раз на таких штучках.

— А где она живет?

— Тебя это не касается.

Но я вспомнила, что когда-то Марат рассказывал о своей «сводной бабке» — сторожихе в палеонтологическом музее.

— Она при музее расквартирована?

— Допустим. Значит, ты в курсе?

— Чего?

— Дел этой особы…

Я старалась выглядеть не очень удивленной, потому и кивнула с независимым видом.

— Ты забыл, что сам меня к ней посылал.

— На машине.

— Но я запомнила адрес…

— Опасная память.

Карен подошел ко мне и снова крепко взял за запястья.

— Поклянись, что ты не имела к этим запонкам никакого отношения.

— Неужели мало моего слова?

— Ты была слишком идеальной, лучшей из всех, кого я имел… Но русская женщина врет, как радио, доже когда ей это совершенно невыгодно…

Он еще немного потоптался в комнате, потом ушел, бросив все свои тряпки, «дипломат» и чемодан. Казалось, его преследовала какая-то острая и напряженная мысль.

А я стала ходить по комнате, тупо глядя на пол. И вдруг в глубине под поставцом что-то блеснуло. Я нагнулась — они. Проклятые запонки. Только почему они валялись тут? И кто это сделал? Второпях, на бегу, или так было задумано? А если бы комнату подметал рассеянный человек?

Я стала искать, куда бы их временно положить, чтобы не начинать всю мороку с тайником, и заметила пустую вазу на книжном шкафу, поставленную высоко, как полагалось в классическом павловском интерьере. Она была в форме ладьи, из патинированной бронзы на мраморном основания. Я встала на цыпочки и, сдвинув крышку, опустила туда запонки а потом подумала, что придется переехать к матери, пока Карен не вывезет из квартиры свои вещи. Я не собиралась жить с человеком. который меня назвал «идиоткой».

Все дни, что я жила у матери, мы ругались. Она с азартом говорила о моей аполитичности, обывательстве, растленности.

Несколько часов я терпела, потом спросила:

— А ты умеешь бороться с хамами? Да. да, с теми, кто называл тебя жидовкой, кто не дал тебе заняться научной работой, кто унижал твое человеческое достоинство, приказывая писать кандидатские диссертации для невежественных директоров театров?!

— Я их презираю…

— А я не могу быть жертвой, овцой, рабой. Эти ублюдки понимают лишь язык силы или денег. И Карен дал мне чувство независимости, понимаешь?! Раньше я смотрела на зажравшегося родителя моего ученика, номенклатурного борова, и мечтала стать ведьмой, чтобы его треснул по башке кирпич с крыши. Чтобы обхамившего меня официанта избили рэкетиры. Чтобы шпаненок, который куражился на улице над девчонкой, подавился пельменем.

— Неужели ты такая мстительная… — Мать пыла растерянна.

— А теперь я появляюсь в таких шмотках, что передо мной в струнку вытягиваются. И деньги могу небрежно швырнуть. А много их у меня было при учительской зарплате?..

— И все-таки твой способ зарабатывать на жизнь…