Лиза Марклунд - Пожизненный срок

— Значит, ты веришь, что была другая женщина?

Анника снова кивнула.

— Я твержу им об этом все время, с самого начала!

— Я знаю. Вопрос заключается в другом: кто она и куда могла спрятать Александра? У тебя есть какие-то предположения?

Юлия медленно покачала головой.

— Ты помнишь Филиппа Андерссона, убийцу с топором?

Юлия вздрогнула и скользнула взглядом по стене.

— Несколько дней назад я была у Андерссона в Кюмле, — сказала Анника. — Думаю, что и он, скорее всего, невиновен. Это тройное убийство совершил кто-то еще, и если тот убийца сумел уйти от правосудия, то он или она мог убить и Давида…

В комнате для свиданий снова повисло долгое молчание. Где-то под потолком гудела вентиляция. Юлия сидела неподвижно, тупо уставившись в стену.

— Я знаю, что в квартире кто-то был, когда я проснулась.

Анника молчала, чувствуя, как по спине пробегает холодок. Юлия подцепила пальцами выбившийся локон и заправила его за ухо.

— Раздался сильный удар, — сказала Юлия надтреснутым голосом. — Думаю, от этого звука я и проснулась. Я не поняла, что это за звук, мне даже показалось, что он мне приснился.

Она снова посмотрела на потолок.

— В комнате стоял ужасный запах. В нашей спальне так не пахло никогда. Кажется, пахло чем-то горелым… Кто-то ходил по комнате. Кажется, я что-то сказала.

Снова наступила тишина, на фоне которой жужжание вентиляции стало оглушительным. Анника наклонилась к Юлии, не в силах отвести взгляд от ее губ.

— Потом раздался еще один звенящий удар, у меня заложило уши…

«Это был выстрел в пах. Не прелюбодействуй».

Юлия испустила громкий рыдающий вздох.

— Я все время чувствую себя простуженной, — виновато произнесла она. — У меня все время заложен нос. Как это возможно, если я уже полгода не выхожу на улицу? Наверное, я заразилась от охранников, или от надзирателей, как мы должны их называть…

Анника дышала ртом, чтобы не закашляться и не глотать.

Юлия кивнула своим мыслям и вытерла нос рукавом блузки.

— Мне показалось, что сердце прыгнуло мне в голову… Я даже не знаю, как описать то ощущение, какое я испытала…

Она отбросила с лица прядь волос.

— Ты кого-то видела? — спросила Анника сдавленным голосом. — Ты видела, кто стрелял?

— В спальне было очень темно. Давид засыпал только в полной темноте, иначе его мучила бессонница. Я никого не видела.

— Ты помнишь, о чем думала?

Юлия покачала головой. Они снова посидели молча. Юлия достала из кармана джинсов салфетку, высморкалась и скатала салфетку в тугой ком.

— Что произошло потом? — спросила Анника.

— Заплакал Александр. Я услышала, как он плачет, хотя от выстрелов почти оглохла. Я встала и пошла посмотреть на него.

— Где был Александр?

Юлия удивленно посмотрела на Аннику.

— Естественно, в своей комнате. Он спал. То есть я хочу сказать, что была глухая ночь.

— И что случилось потом?

Юлия съежилась и ссутулила плечи. Казалось, она хотела уменьшиться. Локоны тряслись перед ее глазами.

— Александр стоял в прихожей, прижимая к груди Бамсе. Она стояла за его спиной, держа в руке нож. Он сказал «мама», а женщина посмотрела на меня. То есть я почувствовала, что она на меня смотрит.

— Другая женщина? Та, что была в квартире? Как она выглядела?

Юлия бесцельно скользнула взглядом по стене.

Анника читала описание другой женщины в репортаже Берит из зала суда. Волосы средней длины, может быть, короткие. Не слишком светлые и не слишком темные. Среднего роста, обычного телосложения.

Юлия, не отвечая, смотрела в стол. Психиатры пришли к выводу, что Юлия на суде описала саму себя, рассказывая о внешности убийцы. Наверное, это объяснил Юлии адвокат.

— Это была не я, — сказала она, почесывая запястья. Анника заметила на коже рук Юлии старые расчесы.

— Что она делала ножом?

Юлия принялась чесаться еще сильнее.

— Она порезала…

— Ты можешь сказать мне все, — произнесла Анника.

Юлия перестала чесаться и рассеянно посмотрела на стену.

— Она порезала ему щечку и зажала рот рукой… на ней были перчатки…

— Она порезала Александру лицо?

Из глаз Юлии полились слезы.

— И я ничего не могла сделать, — с трудом проговорила Юлия. — Она сказала: «Я его задушу, удавлю, если ты начнешь кричать. Это так легко — убивать детей». Так она сказала. Господи, что я сделала?

Юлия Линдхольм заплакала, горько, тихо и безутешно.

Анника сидела за столом и молча смотрела на Юлию.

Потом она решила достать из сумки платок и дать его Юлии, но вспомнила, что оставила сумку в шкафу.