Павел Саксонов - Можайский — 6 - Гесс и другие

«Ну и что? Любой долг красен только платежом. Я давал на гимназию деньги, помог Павлу Александровичу кое-каким оборудованием…»

«Этим вашим чудо-проектором!»

«Да… и я хочу, чтобы деньги в гимназию продолжали поступать. На случай… э… внезапного отъезда у меня были заготовлены особые счета — как ими воспользоваться, вы найдете в адресованной вам записке…»

«В какой еще записке? Я ничего не получал!»

«Получите!»

«Да не проще ли сказать всё прямо сейчас?»

«Я написал всё загодя, нет смысла повторяться!»

Зволянский усмехнулся:

«Предусмотрительный вы человек, Семен Яковлевич! Ну, нет так нет… Что-нибудь еще?»

«Да». — Молжанинов немного помедлил. — «Если Кальберг…»

Я вздрогнул: вот оно! Кальберг! Но ответ Зволянского меня разочаровал — Сергей Эрастович попросту отмахнулся:

«О Кальберге больше не беспокойтесь. Не сегодня-завтра его схватят либо Чулицкий, либо Можайский. Другого, поверьте, уже не дано. Кальберга можно считать вне игры: он выведен из строя!»

«Вы в этом уверены?»

«Абсолютно!»

Молжанинов хмыкнул:

«Ну-ну… мэтр!»

Зволянский не понял — впрочем, как не понял и я это последнее замечание Молжанинова — и вспыхнул:

«Мэтр? Что вы имеете в виду?»

«Анекдот мне тут по случаю рассказали…» — ухмылка Молжанинова стала откровенно издевательской.

Зволянский нахмурился:

«Что еще за анекдот?» — голос Сергея Эрастовича стал холоден.

Молжанинова, однако, это обстоятельство ничуть не смутило: он уже изрядно выпил, изрядно опьянел и чувствовал себя запанибрата со всем миром.

«Запомните, дети! — Молжанинов начал рассказывать анекдот. — Только полный дурак и невежда может быть уверен в чем-либо абсолютно … Вы в этом уверены, мэтр? — Абсолютно!»

Сидевший рядом со мной Талобелов хихикнул.

Зволянский побледнел.

У меня, замечу, душа ушла в пятки: настолько дикой и невозможной показалась мне эта выходка Молжанинова!

«Милостивый государь! — отчеканил Сергей Эрастович. — Запомните: стараясь меня оскорбить…»

«Ничуть не бывало! — перебил Зволянского Молжанинов и вдруг заговорил с отнюдь не хмельной рассудительностью. — Я всего лишь привлекаю ваше внимание к вполне очевидной и реальной проблеме. Если Кальберг, несмотря ни на что — ни на этого вашего Чулицкого с его ищейками, ни на Можайского, этого любителя домохозяек, — все-таки уйдет, у нас — не только у меня, заметьте! — возникнут крупные неприятности. Если он прежде меня доберется до Венеции, дело можно будет считать проваленным окончательно!»

Зволянский присел на краешек стола, от его обиды не осталось и следа:

«Да, это — правда», — сказал он. — «Тем более что…»

«Конечно, — продолжал, не слушая Сергея Эрастовича, Молжанинов, — у нас еще есть в запасе эта паршивая овца, Некрасов…»

«Да нет же! — воскликнул, теперь уже перебивая Молжанинова, Зволянский. — Нет у нас больше Некрасова!»

Молжанинов так и подскочил и даже выронил из пальцев остатки огурца:

«Как — нет? Что вы такое говорите?»

«Зарезали Некрасова».

«Как — зарезали? Когда?»

«Минувшей ночью».

«Где? Кто?»

«Во дворе гимназии… а кто — неизвестно».

Молжанинов едва ли не зарычал:

«Кальберг!»

«Очень может быть», — нехотя согласился Зволянский.

«Вот вам и Чулицкий с Можайским!»

«Его — Некрасова то бишь — Чулицкий и нашел!»

«Да толку-то от того, что нашел! Зарезанным!»

«Но он нашел и письмо…»

«Какое еще письмо?»

«Самойлову».

Молжанинов тут же умерил пыл:

«Ах, вот как! И что же в этом письме?»

«Всё, как мы и предполагали. Встреча состоялась».

«Черт побери!»

«Да».

В кабинете воцарилась тишина. Зволянский и Молжанинов молча смотрели друг на друга, а чиновники — оба — на них не обращали вообще никакого внимания, разбирая какие-то бумаги и делая из них выписки.

«О чем они?» — спросил я Талобелова.

Старик помялся, но все же ответил:

«Видите ли, Вадим Арнольдович, как и положено в таких случаях — я о революциях говорю, — подполье — лишь видимая часть айсберга. А под водой и кое-что еще имеется!»

«Что?»

«Иностранцы».

«Разведка?»

«Она самая: куда же без нее!»

Я сжал кулаки:

«Так вы еще и в шпионаж вовлечены?»

«Не в шпионаж, — поправил меня Талобелов, — а в борьбу с ним. Точнее, в борьбу с подрывною деятельностью некоторых… гм… наших партнеров!»

«Партнеров? — не понял я. — Каких еще партнеров?»

Талобелов улыбнулся:

«Ну как же! Немцев — наших близких и нам по-домашнему родственных…ах, Вадим Арнольдович, извините!»