Лариса Соболева - Та, которой не должно быть…

– «Муму»?

– Дурак! – огрызнулась Нина. – Я чуть не сдохла от скуки, все они про одно и то же, все поучают, поучают… Да мне плевать на человечество и его проблемы! Я хочу жить, как мне нравится, а не тебе или человечеству. Почему ты за меня решаешь, что мне делать? – И желчно передразнила Эдгара: – «Нина, почитай. Нина, иди, полежи со мной. Нина, давай трахнемся…»

– Неправда, я таких вульгарностей не говорю.

Внезапно она подхватилась, и Эдгар не успел опомниться – Нина обнимала его, целуя в губы, между делом ворковала:

– А ты говори. Я принимаю тебя любого, мне все в тебе нравится…

– Только что ты говорила обратное…

– Глупости! Не будь занудой.

– Не буду. Но и ты, пожалуйста, говори, когда тебе нужны деньги, а не забирай сама.

– Тебе жалко?!

– Вчера я не смог расплатиться в магазине, а карточки там не принимали. Согласись, я имею право знать, какая сумма лежит у меня в бумажнике.

– Ах ты боже мой, он отчитывает меня из-за каких-то бумажек. Короче, уйди с дороги, наслаждайся один своим дерьмовым уединением, а меня отпусти.

– Хорошо, я поеду с тобой. Не возражаешь?

Нина покривила губы, но не возразила. Эдгар собирался поработать, но планы пошли прахом. Если рассудить здраво, Нина ему мешает, сильно мешает, ломая не только планы, но и здравый смысл, да саму жизнь. И работу. А без работы не бывает доходов. Причем интеллект у нее нулевой, злоба – ведьмы из ада отдыхают, ни к чему не приспособлена, ни к чему не стремится. Нет, к чему-то она, безусловно, стремится, но он пока не понимает, какова ее цель. Эдгар даже не знает, кто она на самом деле, отсюда вытекает логический вопрос: зачем эта Нина ему нужна? А нужна! Да, да! Быть может, Эдгар, приручая ее, стирает тем самым груз печали за ту ночь, когда настоящая Нина погибла?

Поставив чашку с кофе на блюдце, она задумалась. Погода пасмурная, но самолеты садились и взлетали, правда, снег срывался, угрожая снегопадом, а за ним – отменой рейсов. Типичный гул для аэропорта доставал и до ресторана, собственно, здесь всегда все и везде гудит, гудит даже в сортире. Вероятно, поэтому Жанна не заметила, как за ее столик приземлился…

– Привет, – бывший бойфренд накрыл ладонью ее руку.

Вот так-так… Неожиданно. Он бросил ее после дачной истории. Красивый, холеный, за год прибавивший в весе, но не подурневший синеокий блондин слинял, не желая взваливать проблемы Жанны на свои утомленные бездельем плечи. С одной стороны, четыре гроба, окропленные горем и слезами, а с другой – любимый оказался сволочью, одно это способно убить. Но Жанна выстояла, выжила, и сейчас она не почувствовала трепета, когда встречаешь человека, к которому не ровно дышишь, и удушливый ком не застрял в горле. Внутри была тишь да гладь. Жанна вытащила кисть из-под его ладони и ответила сдержанно, вместе с тем вежливо:

– Привет.

– Ты прекрасно выглядишь… нет, стала красивее. Я обалдел, увидев тебя. Думаю: неужели это Жанна?

– Наверное, я стала взрослой.

Это она сказала самой себе. Потому что сейчас, глядя в его игривые, порочные и вторым планом колючие глаза, она с удивлением сделала открытие: «И это ничто я любила? Я слепая была?»

– Взрослость обычно красоту старит, – рассмеялся он, хотя как таковых причин к веселью не было. – Как живешь, Жанна?

– Отлично. Чего и вам желаю.

– А здесь что делаешь?

– Скучаю.

– Давай поскучаем вместе? – Он придвинул к ней стул и наклонился ближе, чуть ли не касаясь носом ее щеки, замурлыкал, как старый кот-импотент: – Например, заедем пообедать, потом я покажу тебе новую тачку. Ты же любишь гонять…

– Извини, – отодвинулась на безопасное расстояние она, – но скучают в одиночестве, вдвоем это уже развлечение, а я не расположена к забавам. Мужа жду, он вот-вот прилетит.

– Ты замужем?! – Спросил тоном, будто Жанна проиграла в казино все состояние и на ней остались одни трусы с бюстгальтером.

– Да. Ты же подался в бега, а я нечаянно вышла замуж. Извини.

Она отвернула лицо в сторону окна, за которым стояли в ряд самолеты, одновременно дав понять бывшему, что любовь-морковь восстановлению не подлежит. Жанне даже не захотелось высказать ему все, что о нем думала, а ведь в воображении не раз режиссировала эту сцену, не раз завершала ее звонкой пощечиной. Однако худой мир предпочтительней самой доброй войны, тем более что внутри фитиль погас и воевать, собственно, не за что. Бывший ушел тихо, и остатки памяти о нем Жанна легко убила в себе, чему была безумно рада. Это стоило отметить. Она позвала официанта и попросила коньяку.