Чарльз Вильямс - B аду все спокойно

— Тогда разрешите мне вас проводить?

— Спасибо.

Видимо, девушка эта была из порядочной семьи. Да, но как же тогда Суттон? Я не мог забыть его циничного взгляда, когда он смотрел на нее.

По дороге я расспрашивал ее о жизни. Она прожила в этой местности почти все время. Исключение составляли только два года, проведенные в колледже. Ее родители жили в Калифорнии, а она устроилась здесь с сестрой и ее мужем. Я намеками попытался выяснить, есть ли у нее парень, который за ней ухаживает, но она ловко уклонилась от этих вопросов. Обручального кольца на пальце не было.

Глория жила в одном из переулков в маленьком беленьком домике. Забор перед домом тоже был выкрашен белой краской.

— Может быть, зайдете на минутку? — предложила она.

— С удовольствием, — согласился я.

В доме света не было, вся семья сидела на ступеньках веранды, освещенная лунным светом. Увидев, что Глория приехала не одна, кто-то зажег свет. Сестра была похожа на Глорию, только немного старше. Ее мужа звали Робинсон. Меня представили им обоим.

— Мистер Мэдокс, наш новый продавец.

Их ребенку было два-три года. И ее тоже звали Глорией. Меня это немного удивило.

— Да, ей дали мое имя…

Сестра с мужем вскоре ушли в кино, а Глория пошла укладывать девочку спать, пригласив меня пройти в дом.

Когда она вышла из детской, я рассматривал акварели, висевшие на стенах.

— Талантливо сделано, — заметил я. — Это вы рисовали?

— Да. Откровенно говоря, я не считаю, что это выполнено талантливо, но я очень люблю рисовать.

— А мне они очень нравятся.

— Спасибо.

Мы вышли на улицу и сели на ступеньки дома. Я предложил Глории сигарету.

— Вы очень привлекательная девушка, — сказал я после небольшой паузы.

— Благодарю за комплимент. Но вам не кажется, что во всем виноват лунный свет?

— Дело не в лунном свете.

Она ничего не ответила. Я бросил окурок сигареты за ограду и спросил:

— А что это у вас за непонятная история с Суттоном?

Я заметил, как она сразу вся напряглась.

— Какая история? Никакой истории тут нет.

— Что ж, не хотите отвечать — не надо. Тем более, меня это не касается.

— Прошу вас, не будем об этом. Кроме того, вы сгущаете краски…

В этот момент перед домом остановилась машина, и из нее вышел какой-то парень. Ему было лет двадцать. Звали его Эдди. Мы немного поговорили втроем о всяких пустяках: об университете, где он учится, о военной службе.

— В каких войсках вы служили, мистер Мэдокс? — спросил он меня.

— В морских частях.

Наконец он поднялся.

— Ну, мне пора.

— Посидите еще немного, мистер Мэдокс, — попросила Глория. — Вам ведь некуда спешить.

— Нет, у меня есть кое-какие дела.

Я сел в машину и со злостью нажал на газ. Доехав до реки, искупался и поехал обратно. Когда я вернулся в город, было только девять часов. Дом, где я поселился, словно вымер. Даже соседи, постоянно читавшие библию, куда-то ушли.

Я вытер пот со лба и улегся на кровать. Но злость и волнение не проходили. Да, лунный свет чертовски сильно действует на человека. Я снова вскочил и вышел на улицу. Миновав станцию обслуживания, я дошел до дубовой аллеи. Пересек лужайку перед домом и на мгновение замер в темноте. Во всех окнах было темно, только сквозь шторы в гостиной просачивался слабый свет.

Я дошел до лестницы и поднялся по ступенькам. Дверь оказалась незапертой. Вскоре я добрался и до ее спальни.

Она лежала на кровати около окна. Почти вся она находилась в тени, лунный свет падал лишь на конец кровати, играя с цепочкой, которую она носила на ноге.

— Это ты, Гарри? — томно прошептала она. — И ты нашел дорогу сюда даже в темноте?

— Что ж тут удивительного, — ответил я. — Человек — это го же животное. Зачем же мы будем отказывать себе в блаженстве?!

— Гарри!

— Что?

— Ты хочешь чего-нибудь выпить?

— Нет.

— Почему?

— Я уже достаточно выпил. И у меня болит голова.

— А ты мне нравишься. Пьешь ты немного, но ты мне нравишься… Знаешь что, Гарри?

— Что?

— Ты мне очень нравишься.

— Ты мне это уже говорила.

— Ну и что? Я буду повторять это столько раз, сколько мне захочется. У тебя вид свирепого бродяги, но ты очень мил… Понимаешь, что я хочу сказать?

— Нет.

Вероятно, было уже около полуночи. У меня страшно болела голова и было отвратительно во рту. «Наверное, она купается в одеколоне, — подумал я. — Им пропахла вся комната».

— Гарри!

— Ну что еще?

— Ты не считаешь, что я немножко полновата?