Чарльз Вильямс - B аду все спокойно

— Делайте так, как считаете нужным, — ответил он. — Но я на вашем месте вырыл бы деньги и отдал половину. Потом вы оформите «бьюик» на мое имя и можете жить спокойно. В противном случае вы окажетесь в тюрьме, и вашу блондиночку некому будет защищать. Придется ей самой выкарабкиваться из этой истории. Понятно? Поэтому для вас же будет лучше, если вы снабдите меня деньгами и машиной и я укачу в Калифорнию.

Да, он выгадывал в обоих случаях и все предусмотрел. И ускользнуть от него не было никакой возможности.

— А что может мне гарантировать, что вы уедете отсюда?

— Мое честное слово, — ответил он. — Больше ничего!

— Во всяком случае, мне нужно подумать. Все произошло так внезапно, что я не могу прийти в себя…

— И думать тут нечего. Вы влипли, и вам придется раскошелиться.

— Только не считайте, что я признался в содеянном. И если даже предположить, что я располагаю такой суммой, мне нужно время, чтобы получить ее. То же самое относится и к машине. Сегодня суббота. Работа кончается в двенадцать. Бумаги все равно сегодня уже не оформить.

— В этом нет необходимости. Я ведь не тороплюсь. И вы отсюда никуда не убежите. Иначе на вас сразу же падет подозрение…

Весь остаток рабочего дня я провел за просмотром документации. Мы с Глорией сделали лишь небольшую передышку, сбегав на минутку в ресторан. Суттон побывал и у нее. Она, конечно, не знала, что именно сказал мне Суттон, но чувствовала, что положение крайне тяжелое.

Меня больше интересовал вопрос: почему он тянул так долго? С его любовью к деньгам он просто не мог позволить себе такую роскошь.

С другой стороны, я хорошо понимал, что, отдав ему деньги, я тем самым все равно подпишу себе путевку в тюрьму. В Калифорнию он, конечно, не уедет, а будет здесь проматывать мои денежки. Будет часто пить, обратит на себя внимание полиции и рано или поздно проболтается по пьяной лавочке.

Вечером я заехал к Глории. Было начало восьмого. Выехав за город на проселочную дорогу, я остановил машину и крепко обнял девушку. Так мы сидели некоторое время. Потом она подняла на меня печальные глаза.

— Он снова потребовал от меня пятьсот долларов, — тихо сказала она.

— И ты ему дала?

— Нет… Сказала, что нет такой суммы в наличии, а банк уже закрыт.

— Ну ничего, не огорчайся! Я найду выход!

— А может, будет лучше, если отдать ему эти пятьсот долларов? Он сказал, что собирается в Калифорнию… И тогда он оставит нас в покое.

— Маловероятно. Шантажисты все одинаковы. Они всегда говорят, что это последний раз, но потом продолжают старую песню.

— Что же тогда делать?

— Надо раз и навсегда покончить с этим.

— Но как? — Она в испуге взглянула на меня. — Гарри, это ты привел его лицо в такое состояние?

Я кивнул.

— К сожалению, это не помогло. Хотя я и надеялся…

— Меня приводят в ужас такие вещи, Гарри! Никогда больше не поступай так, прошу тебя!

— Постараюсь, дорогая!

— А что же нам теперь делать?

— Не знаю… Наверное, ничего. Во всяком случае, шантажисту нельзя уступать. Иначе он никогда не оставит нас в покое.

— Как же нам быть?

— Не знаю… Пока не знаю…

Я проводил Глорию домой и около полуночи вернулся к себе. Теперь я уже знал, что мне делать. Хотя одна только мысль об этом приводила меня в ужас… Но другого выхода просто не было. Заставить шантажиста замолчать можно лишь одним способом: надо заставить его замолчать навсегда.

Но как?

Я не тешил себя никакими иллюзиями — осуществить все это будет очень трудно. Ведь шериф продолжал следить за мной. Мне даже трудно будет уехать из города.

И тем не менее другого выхода не было. Надо обеспечить Глории спокойную жизнь. Иначе рано или поздно она тоже сорвется.

Как же мне лучше всего расправиться с Суттоном? У него есть карабин, охотничье ружье и револьвер… Наконец в моей голове начал постепенно вырисовываться более или менее четкий план. Лишь к утру я продумал его до конца…

Солнце встало над городом — угрюмое, багрово-красное. «Красное с утра — берегись, моряк», — вспомнилось мне.

Эта примета никогда не обманывала. К вечеру нужно ждать дождя.

Я проснулся в полдень с отвратительным вкусом во рту и весь потный. Невыносимо пекло солнце, и не было ни малейшего ветерка.

По дороге в ресторан я купил хаустаунскую газету и, попивая апельсиновый сок, небрежно просматривал ее. Я собирался провести это воскресенье точно так же, как все предшествующие, ни на йоту ни в чем не отклоняясь. В противном случае полиция наверняка возьмет это на заметку.