Юлиан Семенов - Еще не осень

Священник уехал на своем маленьком мотороллере, а Катя, Леонид, Серебровский и Лида пошли следом за ним по песчаной дороге, казавшейся в сосновом лесу белой и зыбкой, словно припорошенной первым осенним снегом.

Прислушиваясь к тому, как замирал треск мотора, Серебровский сказал:

- У реактивного лайнера точно такой же ритм работы, если слушать с расстояния в двадцать километров.

- Ну и что? - спросила Катя.

Серебровский смутился.

- Нет, ничего, - ответил он. - Просто я сказал, как вы меня учили, то, что подумалось.

- Способный вы ученик, - заметил Леонид, - так уж стараетесь, так стараетесь.

- Ты обязательно х-хочешь всех рассорить, - сказала Лида. - Зачем?

- Я? Рассорить? Почему? Я говорю по методу Катиш - то, что чувствую. Вот сейчас я, например, чувствую, что надо сделать марш-бросок. А то в воду будет холодно лезть.

И, не дожидаясь остальных, он побежал по белой зыбучей дороге, то исчезая в тени деревьев, то рельефно высвечиваясь, когда лунный свет контурно фиксировал его фигуру.

Лида побежала следом за ним, мельком взглянув на Катю и Серебровского.

- Вы можете? - спросила Катя. - Или пойдем пешком?

- Я могу. Я по восемь километров каждый день бегаю, - с готовностью ответил он.

- Трусцой, что ль?

- Ею.

- Вы хорошо отвечаете, когда злитесь... Ну, бежим?

Они побежали, и Серебровский снова, в который раз уже за сегодняшний день, подумал, что со стороны он смотрится унизительно и смешно, словно примазывается к чужому счастью. Он видел, что Катя нарочно сдерживает шаг и что бежать она может значительно быстрее, и он подумал, что вся эта спасительная медицинская трусца придумана лишь для тех, кто пропустил свою молодость, а сейчас лихорадочно старается отдалить унизительную старость.

- Можно и побыстрей, - сказал Серебровский.

- Дыхание собьете разговором, - сказала Катя. - Молча вам надо бегать, а то отстанете.

- Не отстану. Бежим скорее.

- Память у вас хорошая?

- Это вы просто так спрашиваете или станете издеваться?

- Если очень устанете - наберите мой домашний номер...

- Это вы зачем?

Катя обернулась, и лицо ее было голубоватым в лунном свете, а губы, казалось, были измазаны шоколадом. Она стремительно бросилась вперед, и Серебровский понял, что бегает она по-спринтерски, профессионально, и, когда она скрылась за поворотом, решил было повернуться и уйти к себе, но потом резко себя одернул: <����Как старая кокетка. Если решил уходить - надо было сразу уходить, а не рассусоливать>.

Когда он прибежал на берег, потеряв дыхание и вспотев, все уже купались посредине маленького заливчика, ограниченного тремя мшистыми валунами.

- Вам досталась бронза, дед! - крикнул из темноты Леонид. - Мы тут посоветовались и решили не вбивать клин между поколениями: Лида и Катиш уступили вам третье призовое место. Плавать умеете?

- Только вдоль по бережку, - ответил Серебровский.

- Здесь хорошее дно, - сказала Катя, подплыв к валуну. - Ныряйте, тут хорошо нырять.

- Я лучше отдышусь, - улыбнулся Серебровский, - а заодно шашлык отлажу.

Он отошел к костру и поднял крышку кастрюли. Мясо было чуть обрызгано уксусом; помидоров, лаврового листа и перца не было.

Серебровский вспомнил, как он готовил свой фирменный шашлык на даче, когда у него собирались друзья на день рождения, - вымоченный в красном вине, пересыпанный сунели, которую присылали из Тбилиси его ученики. Этот шашлык был символом празднества. Друзья по академии съедали по кусочку, от силы по два, выпивали по бокалу морозного кахетинского и разбредались по даче - договариваться, спорить, решать вопросы, иногда вспоминать былое, да и то уже в конце, перед разъездом.

<����Мой шашлык, - вдруг понял Серебровский, - был лишь поводом для быстрого решения дел - можно договориться напрямую, минуя бюрократов. А здесь ребята собрались поесть и повеселиться. Им не важно, что шашлык из говядины и без специй. Важно, что есть несколько кусков мяса, много хлеба, костер и море. Им все мои шашлычные церемонии ни к чему. Молодому человеку и такой шашлык в счастье, а я раб дела, и я не могу сказать о моем деле <����будь оно проклято>, никогда не смогу этого сделать>.

Серебровский нарезал несколько ивовых веток, очистил кору, нанизал мясо и раскидал костер так, чтобы угли легли ровной черно-красной площадкой.

- Александр Яковлевич, - снова позвала его Катя, - да будет вам! Идите купаться, вода как молоко!

- Добавь - парное, - хмыкнул Леонид. - Тогда ты будешь до конца оригинальной.