Юлиан Семенов - Он убил меня под Луанг-Прабангом

- Здравствуйте, Кемлонг, - сказал Степанов, пожимая ее тонкую руку.

- Здравствуйте. Как вы поживаете?

- Спасибо. Хорошо.

- Как вы доехали? Не очень устали в дороге? - Она задавала ему обычные здесь вопросы: они входили в состав простого слова "здравствуй". Если не задать всех этих обязательных вопросов, можно подумать, что человек обижен на тебя или совсем не рад встрече.

- А вы еще больше похорошели, Кемлонг.

Улыбнувшись ослепительно и белозубо, она закрыла лицо рукой и тихонько засмеялась.

- Давно здесь?

- Нет. Я пришла сюда утром.

- Откуда?

- Из Самныа.

- Это же сто километров, - сказал Степанов. - Пешком?

- Пешком, - снова улыбнулась она. - Я люблю ходить по горам одна.

- А диверсанты?

- Так я ж маленькая, они меня не заметят. А потом, я бегаю быстро.

- Сегодня выступление?

- Да. Поем, - ответила она. - Хотите, посмотрим наше радио?

Степанов видел много радиостанций: холод плафонов дневного света, тяжесть звуконепроницаемых дверей, мощность хромированной аппаратуры, таинственное перемигиванье красных и синих ламп на пультах громкости... Эта радиостанция в пещере была иной - вместо дверей здесь висели тяжелые одеяла, видимо домотканые, аппаратура была старой и примитивной, а свет на нее падал от нескольких керосиновых ламп, поставленных под потолком в ряд на длинной полке.

- Тс-с, - шепнула Кемлонг, приложив палец к губам, - здесь диктор.

Степанов заглянул через ее плечо: возле маленького микрофона сидел босой человек в ватнике и читал военную сводку, помогая себе жестами левой руки. Когда он перечислял количество оружия, взятого как трофей, голос его ликующе поднимался. Закончив последние известия, он обернулся, выключил микрофон и спросил:

- Ты готова?

- Да, - ответила Кемлонг.

- Пригласи оркестр.

Кемлонг вернулась с оркестром, и диктор, включив микрофон, сказал веселым, несколько даже игривым голосом:

- А теперь слушайте новые песни в исполнении нашей Кемлонг!

Первым громко заиграл гитарист, его точный ритм подхватил аккордеон, а трубач отвернулся в сторону, чтобы не заглушать своих товарищей серебряной пронзительностью звуков, которые он извлекал из маленькой помятой трубы.

Пританцовывая, полузакрыв глаза, Кемлонг запела "Чампу".

"Джаз - музыка толстых? - подумал Степанов, слушая ее песню. Накладка с этим делом вышла, по-моему".

Музыкантом было холодно, потому что пещера была глубокой, чтобы сюда не доходили помехи во время бомбежек, а курточки на джазистах были хлопчатобумажные, легкие. Они поэтому особенно яростно притопывали ногами и быстро передвигались, сменяя друг друга у микрофона. Но, видимо, постепенно ритм песни захватил их, и они забыли про холод; только аккордеонист, вконец простуженный, то и дело шмыгал носом и покашливал, опустив голову к перламутровой деке.

- О чампа, мой цветок, - пела Кемлонг, закрыв глаза и откинув голову, - какое счастье близко видеть тебя и чувствовать твое цветенье и бояться, что скоро все это кончится...

- А теперь, - сказал диктор, озорно посмотрев на Степанова, - Кемлонг исполнит песню лам-вонг в честь нашего друга.

Кемлонг запела:

Вокруг тебя ночь, но жди!

Пусть грусть, пусть один, но жди!

Пусть ночью идут дожди,

Пусть утром туман, туман,

Ты - жди...

Она стала приплясывать, меняя ритм, приглашая и Степанова танцевать вместе с ней. Лицо ее было сейчас неулыбчивым, строгим, громадноглазым.

Пусть дожди, пусть туман,

Но ты...

жди...

Жди...

жди...

Потом к микрофону подошел монах Ка Кху. Степанов и Кемлонг вышли из пещеры. Млечный Путь запрокинул свои руки, словно в плаче по этой скорбной земле. Ночь была безмолвной и холодной. Черные скалы вокруг были особенно рельефны и близки из-за алюминиевого надменного света луны.

- Здесь есть такие пещеры, - сказала Кемлонг, - в которых песни звучат по-разному.

- Покажете?

- Пошли.

Она взяла его за руку и повела через лощину по едва заметной тропинке к тому месту, где шумел ручей. В густой темноте плавали зеленые точки светлячков. Вход в пещеру был низеньким - Степанов ударился лбом, и Кемлонг испуганно спросила его:

- Больно?

- Очень, - ответил он.

- До крови?

- Сейчас упаду, - сказал Степанов и застонал.

Кемлонг взяла его голову обеими руками, приблизила к себе и сказала:

- Ничего нет.

Степанов засмеялся:

- Я пошутил.

Кемлонг погладила пальцами то место, которым он ударился, и сказала:

- Сейчас все пройдет.

- Уже.

- Что? - не поняла она.