Юлиан Семенов - Он убил меня под Луанг-Прабангом

- Земля населена людьми, - мягко улыбаясь, ответил Ка Кху, - а люди сотканы из привычек. Привычки - это жалкий слепок сути. Люди стремятся не к счастью, но к привычному понятию счастья. Привычная жажда привычных благ рождает в мире суету, а Будда считает суету злом Будда - над привычками, и поэтому он счастлив, ибо свободен. Люди закабаляют себя, принимая от уходящих поколений привычки.

- В таком случае, они закабаляют себя и принимая от уходящих привычку верить...

- Верить во что? Вы имеете в виду веру в Будду?

- Не только в Будду... в Иегову, Христа, Махаммеда...

- Христос - это иное. Христиане ставят человека под власть бога, они отделяют человека от бога. А Будда никогда не настаивал на незыблемости своих догм. Принцип Будды - отрицание отрицания. Только мы отрицаем устаревшую догму не с привычной кровожадностью к чужой ошибке, но с уважением к отринутому, ибо оно натолкнуло нас на истину. На ту истину, которая тоже, рано или поздно, будет отринута потомками. Рожденье нового и смерть старого - это звенья одного процесса развития.

- Как бы это получше объяснить людям? - улыбнулся Степанов.

- Людям мешает привычная система мышления.

- Может ли человек избавиться от привычки?

- Будда смог. А каждый человек может стать Буддой, если он готов победить в себе зло.

- Как это сделать?

- Смирить привычную гордыню. Человек должен исповедовать систему вакуума.

- Как это? - не понял Степанов.

Монах поднял с пола пачку сигарет, оглядел ее со всех сторон и спросил:

- Что это?

- Сигареты, - ответил Степанов.

- Почему? А может быть, это - ящерица? Или кабан? Почему это сигареты? Только потому, что я имею глаза - раз, в пещере есть свет - два, пачка сама по себе имеет форму и цвет - три, мои пальцы ощущают форму четыре и, наконец, все эти объективные компоненты складываются в понятие, которое отныне будет заложено в меня - в мой вакуум. Как только человек перестанет быть вакуумом, способным воспринимать новое, он делается рабом привычных понятий, он перестает явления пропускать через себя, он духовно погибает. А что логичнее воспринять вакууму: добро или зло? Конечно же добро.

- Добро - не пачка сигарет, - ответил Степанов. - Это не объемное понятие, но термин, который каждый человек понимает по-разному; все зависит от того, в каких условиях, - Степанов улыбнулся, - в каких привычных условиях жил человек, кто его воспитывал и наставлял... Американцы, которые бомбят ваши пагоды и школы, считают, что они сражаются со злом во имя добра.

Ка Кху тоже улыбнулся и очень мягко ответил:

- Быстрота и категоричность мышления - тоже привычка. Вы торопитесь в вашем мышлении. Наши враги привычно считают, что они выполняют свой долг перед их родиной. Я слежу за радиопередачами из Америки; назовите мне хотя бы одного нашего врага, приехавшего на эту войну добровольно. Непривычно для людей только одно - смерть. А тысячи смертей их солдат заставляют Америку искать зло в происходящем. Поиск зла - это всегда путь к добру. Их солдатами движет не порыв, но привычка выполнять приказ.

- Сдаюсь, ваше святейшество, - сказал Степанов, поднимая руки: он боялся обидеть этого сутулого старика с громадными скорбными глазами.

- "Сдаюсь" - это термин войны, а религия Будды - это учение мира и любви.

- А как быть с любовью? - не удержался Степанов. - Любовь - это тоже привычка?

- Да.

- Значит, любовь порочна?

- Суетна, - улыбнулся Ка Кху. - Что такое любовь? Минутное наслаждение, а после усталость и пустота...

- Любовь не приносит усталость. Любовь дает силу.

- Вы не правы. Любовь не может быть равноправной, это всегда борьба. А разве неравноправие может дать силы? Впрочем, Будда не запрещает любить. Будда вообще ничего не запрещает. Будда лишь советует...

К монаху подошел бритоголовый служка и сказал:

- Святой отец, через десять минут у вас проповедь...

- Здесь есть монастырь? - спросил Степанов.

- Нет. Я буду выступать с проповедью по радио. Здесь в пещерах радиостанция.

- О чем будет проповедь?

- Об основной догме нашей веры - взаимоотношение силы и гуманизма.

Степанов закурил и сказал:

- Насколько я знаю, ваша главная догма - гуманизм и сила. Или от перемены мест сумма не меняется?

Ка Кху отхлебнул остывшего чая, нахмурился и ответил - совсем тихо:

- Вы правы. Классический буддизм древности ставил на первое место гуманизм, а уже после силу, которая необходима каждому, чтобы стать гуманным. Не наша вина, что нам приходится звать народ поначалу к силе, а не к гуманизму. Мы должны быть сильными, чтобы победить, а уж после наступит эра гуманизма - так учим мы сейчас. Нас заставляют бомбежки учить азиатов догме силы. Америка забыла, что нас - половина мира. Это очень страшно, когда половина мира начинает исповедовать догму силы, отводя на второй план догму гуманизма. Но как же быть иначе, - спросил он скорбно, когда убивают детей и разрушают больницы?