Юлиан Семенов - Репоpтеp

Члены коллегии симпатизировали Шнейдерману и Урузбаеву, смелые мастера, к тому же настоящие организаторы, никогда не подводили нас, работали исключительно талантливо.

Но я знал, как Русанов болезненно относился к тому, когда наши города доверяли оформлять <����инородцам>, - в настоящее время это слово было наиболее часто им употребляемо...

Я узнал его историю, она показательна, его жизнь объясняет истоки такой нетерпимости... В институте - после художественного училища, где он ходил в лидерах, - Русанов вдруг оказался на последнем месте; его приемы казались устаревшими, техники не было; штампы, которые нравились школьным педагогам, здесь вызывали презрительные ухмылки студентов и профессуры...

А его профессорами, как на грех, были Усимян и Рухимович.

Усимян умер от разрыва сердца совсем молодым, в сорок два года; какое-то время, пока не пришел новый профессор, Русанов учился у Рухимовича; тот - хотя и ставил ему четверки, чтобы парню платили стипендию, - бранил нещадно, правил его композиции при всех, не обращая внимания на то, как переглядывались студенты, сдерживая усмешки; на беду еще Русанов учился в той группе, которая в большинстве своем состояла из кавказцев, - народ эмоциональный, искренний, открытый. Это, видимо, тоже травмировало юношу, и однажды, когда Рухимович не принял его работу, потребовал кардинальной переделки - <����что вы постоянно ссылаетесь на <����азы>?! Уцепились за классику, как дитя за мамкину цыцку! Свое предлагайте! Новый век, в конце-то концов!> - Русанов бросил институт и уехал в Орск. Там, в ста километрах от города, в степном селе, жил его дядька, самый близкий ему человек, у которого была единственная страсть: коллекционирование старых газет и книг. Ветеринар, он хорошо зарабатывал, после войны времена были тяжелые, особенно когда Сталин провел денежную реформу, приказав десять старых рублей менять на один новый; я, кстати, помню его тогдашнее обращение к народу: <����Это будет последним ударом по интересам трудящихся>.

...Полгода назад Русанов приехал ко мне на служебную дачу (свою покупать нельзя, немедленно создадут комиссию) и, разглядывая репродукции каких-то молодых живописцев, которые Леля повесила на голых стенах, оклеенных страшными обоями с кленовыми листьями, заметил:

- А все же Гитлер был совсем неплохим художником...

Я тогда посмеялся:

- Скажите еще, что он был неплохим политиком, не напади на нас...

Русанов затаился и лишь потом, когда мы вышли на фанерную терраску, тихо ответил:

- А между прочим, так оно и есть... Его спровоцировали... Его юркие достали, они боялись его, оттого и повернули от эмоционального антисемитизма к организованному... Он как-то сказал, что евреи вытеснили немцев из России, заняв их традиционное место, и что конец еврейского владычества в Москве будет означать конец России... Тут он, ясно, перегнул... Жечь никого не надо было в печках, выселить всех, и дело с концом. - И, засмеявшись мелким, дребезжащим смехом, заключил: - Вижу, неприятно это вам, но - ничего не попишешь, живем в одной упряжке, надо выслушивать друг друга без злобы... Я, знаете ли, у дядьки своего много чего прочел и немалому подивился... Сейчас говорят, мол, <����протокол сионских мудрецов> - фальшивка... А кто это доказал? Тот человек, который вывез этот документик в Германию, - Сергей Александрович Нилус, петербуржец, - очень все аргументирование объяснял... Занятно, у него в квартире был <����Музей Антихриста> - собрал все разновидности <����Звезды Давида>, изучал сущность пересеченностей треугольника, считал любой треугольник страшным знаком беды для неевреев... Он даже наши православные святыни, составленные из треугольников, называл <����подозрительными>, а уж любые объявления в газетах, обрамленные звездочками, заставочки там всякие в журналах и вовсе считал знамением антихриста... Вы, кстати, посмотрите внимательно на некоторые наши газетки да журнальчики! Есть над чем задуматься... Нилус, кстати, держал коллекцию калош, что выпускали в Лондоне... Называлась фирма, заметьте, <����Треугольник>... Вроде бы мы изменили название у себя-то, хоть и англичане нам фабрику эту строили, назвали <����Красный треугольник>, а вглядитесь в знак британской компании на подошве - до сих пор треугольничек; ходи, богоизбранный, и топчи себе нашу грешную землю!

Я никогда не забуду его лица; неяркие лучи солнца позволили мне рассмотреть глаза Русанова - остановившиеся зрачки-точки, какая-то гипсовая, безжизненная маска...