Юлиан Семенов - Репоpтеp

- Вано, я доволен работой в адвокатуре, клянусь. Особенно если удается отстоять мальчишку, который щипнул по дурости в троллейбусе десятку, - такого от тюрьмы надо спасать, оттуда вернется уркой, потерян для общества, да и не каждый бандит - бандит. Если вдуматься, мы еще мало отличаем - кто стоял рядом, а кто грабил... Но, честно тебе скажу - без оперативной работы, без ощущения схватки, когда надо взять мерзавца с финкой или обрезом, - я тоскую.

- Знаешь, я смотрел один гениальный фильм, - задумчиво откликнулся Варравин, - про молодого американского адвоката... Он бился против прокурора и судьи за бедную старуху, ему угрожали, требовали, чтобы он отступился от нее, намекали, что защита бабки помешает его последующей карьере - сюжет американцы умеют крутить, ни одного пустого кадра, - а тот стоял на своем и доказывал присяжным невиновность старухи. Ее оправдали, адвокат обрушился - в полном изнеможении - в высокое кресло, бессильно опустил руки на выпирающие колени; камера стала отъезжать, и мы наконец поняли, что имя этому адвокату - Авраам Линкольн, великий президент Америки... Так что зри вперед, Гиви... Я, например, убежден, что мы накануне судебной реформы, - нет ничего надежнее решения присяжных, это демократично, гарантия от предвзятости судьи и двух заседателей. <����Двенадцать рассерженных мужчин>. Помнишь этот фильм?

- Помню, - ответил Квициния. - Я же не жалуюсь. Просто я тебе открыл сердце.

Варравин закурил неизменную <����Яву> и тихо прочитал:

- Жасмин еще не отцветет,

Когда приедем мы на дачу,

И грозы первые весны

Еще дождями не отплачут.

Мы что-нибудь пока да значим,

Запас надежды не иссяк,

И смех беззлобный не растрачен,

И разговором до утра

Мы нашу дружбу обозначим...*

_______________

* Здесь и далее стихи О. Семеновой.

- Кто это? - спросил Квициния.

- Лиза Нарышкина, - ответил Варравин.

Помолчав, Квициния спросил:

- Ты к Ольге звонишь?

- Нет.

- Ты же любишь ее.

- Поэтому и не звоню.

...Квициния был единственным, кто знал о трагедии Ивана; ему пришлось это узнать поневоле, потому что, кроме него, никто не мог установить истину, - помог навык детектива.

...Варравин влюбился в Ольгу как только познакомился с нею; девушка поразительной красоты, резкая в суждениях, мыслившая изнутри, по-своему, она вошла в его жизнь сразу и, как он считал, навсегда. Они поженились через три месяца; первые полгода были самыми счастливыми. Иногда, правда, Оля мрачнела, взгляд ее черных, широко поставленных глаз делался тяжелым. <����Что с тобою, солнце?> - <����Ничего, просто устала>. Однажды он застал ее в слезах: она сидела возле его письменного стола; нижний ящик, в котором хранилась корреспонденция, был открыт, в руках у нее была связка писем от Лизаветы. <����Настоящие мужчины, - сказала Оля, - перед свадьбой уничтожают письма и фотографии любовниц>. - <����Лизавета мой друг, я не скрывал этого и расстался с нею задолго перед тем, как увидел тебя. А вот рыться в чужих письмах - дурной тон>. - <����Я считала, что, когда мужчина и женщина живут вместе, нет ничего чужого, все общее>.

Ольга поднялась, набросила на плечи плащ и ушла; Иван выбежал на лестницу, крикнул в пролет: <����Не глупи, не надо так!> Она ничего не ответила: хлопнула дверь парадного, настала гулкая пустота, тяжкая безнадежность, ощущение беспомощности.

Она позвонила поздно вечером:

- Я устала, разламывается голова, останусь ночевать у мамы.

Не пришла Оля и на следующий день: <����Температура, лучше я полежу здесь>. - <����Я приеду>. - <����Не надо, наверное, грипп, заразишься>.

Он позвонил в двенадцать.

- Оленька спит, не хочу ее будить, - ответила Глафира Анатольевна.

И черт его дернул поехать к ней! Он никогда не мог простить себе этого - мальчишка, выдержки ни на грош. Ольги у матери не было. Вот тогда-то он впервые узнал, что такое боль в сердце, - прокололо сверху вниз и садануло в плечо.

- Ваня, ты не вправе подозревать Олечку, - сказала Глафира Анатольевна. - Она пережила шок, когда нашла у тебя письма девки.

- Это не девка, - ответил Варравин, - а мой друг по работе. Оля все знала о ней, я никогда ничего не скрываю от тех, кому верю. То есть люблю.

- Только не подумай чего плохого, - сказала Глафира Анатольевна. Ольга сейчас у гадалки, ей взбрело в голову, что ты не любишь ее и не верен ей. Это бывает у женщин, особенно в ее положении...

- Каком положении?

- Она ждет ребенка, Ваня.