Инна Бачинская - Ошибка Бога Времени

Последнее и вовсе было непонятно Зажорику, чей рот не закрывался ни на минуту.

– Может, хорошо, что молчит, – отвечал рассеянно Олег. – Хорошие картины! – говорил он, вздыхая. – Особенно та, где закат на реке. Не против, если я ее себе оставлю?

– И куда повесишь? – спрашивал рассудительно Зажорик. – Тебе сперва квартира нужна.

– Ты прав, – соглашался Олег. – Минутная слабость. Уже прошло. Ты знаешь, я думаю, что, в принципе, мы готовы. И процентщицы не наблюдается. Ты спросил у девушки, где старуха?

– Спросил. Говорит, с умирающей теткой.

– Очень кстати. Собака?

– Собака нас уже знает, я же говорил. Только обрадуется, когда придем. Славный песик. А ты уверен, что Юлька ничего не услышит?

– Юлька будет спать. Это не твоя забота. Цербер?

– Кто? – не понял Зажорик.

– Твоя подруга, Тамара!

– Тамарочка каждый вечер около восьми уезжает в город. Возвращается не раньше десяти, а то и позже.

– Что она делает в городе?

– Забегает к себе домой, думаю. Всегда по одному и тому же адресу. Муж раньше десяти-одиннадцати тоже не возвращается. Трудится.

– Все вроде схвачено?

– Вроде все.

– Тогда объявляю готовность номер один.

Оставались всякие мелочи, вроде того, где лучше припарковать машину – на какой стороне улицы – и как обеспечить себе алиби.

…А Юлия, погруженная Олегом в глубокий сон, возвращалась в знакомый мир и шла к Женьке. По знакомой бесконечной тропинке, мимо дерева с невидимыми птицами, которые роняли перышки ей на голову. Дом появлялся, как всегда, неожиданно. Женька сидел на крыльце. Она с облегчением сбрасывала туфли и шла к нему босиком. Гравий щекотно колол ступни. Женька, прищурившись и покусывая травинку, смотрел на нее.

«Я пришла домой, – думала Юлия. – Я дома».

– Хочешь вина? – спросил Женька.

– Хочу, – ответила Юлия.

Женька встал и ушел в дом. Она сидела на крыльце, прислонившись спиной к облупившейся колонне. Ей было слышно через открытое окно, как Женька на кухне хлопал дверцей холодильника, с размаху ставил на стол посуду, звенел рюмками. И разговаривал с кем-то. Или это было радио? По радио передавали пьесу. Она прислушалась. Разговаривали двое – мужчина и женщина. А Женьки все не было. Юлия сидела на крыльце, а Женька все не приходил. Юлия с обидой подумала, что он забыл о ней.

Она поднялась и, держась за перила, осторожно пошла по скользким ступенькам. Туфли она забыла надеть, они остались лежать внизу. Идти было трудно, ноги скользили. Юлия вцепилась в перила обеими руками. Она знала, что ей нужно подняться наверх, но лестница почему-то вела вниз. Она спустилась в большую комнату, ступила на толстый ковер и пошла бесшумно к полоске света, пробивавшейся из-под двери. Там разговаривали.

– Женечка! – позвала Юлия и не услышала собственного голоса. – Женечка!

Она звала мужа, упираясь руками в дверь и толкая ее. Дверь медленно отворилась. Юлия увидела мужчину на тахте, мощный разворот его плеч, загорелую спину с глубокой бороздой позвоночника и белую кожу ягодиц. Женщина, чьи темные волосы разметались по подушке, обнимала мужчину. Юлии было видно ее запрокинутое лицо с мучительно оскаленным ртом, закрытые глаза, разведенные в стороны колени. Смятые простыни свисали до пола, одежда валялась на ковре. Их движения были мощными и стремительными. Женщина вдруг всхлипнула и застонала. Руки и ноги переплелись в последнем усилии и замерли. Ярко-красные царапины проступили на плечах мужчины. Глаза женщины по-прежнему были закрыты. Мужчина привстал на руках, освобождая ее…

Юлия попятилась. Дверь закрылась со слабым щелчком. Юлия осторожно уселась на полу под дверью, прислонилась к стене.

– Женька, как же так? – пробормотала она. – Значит, это правда? То, что сказал Марик? Зачем, Женечка? А как же я?

Она закрыла лицо руками и заплакала.

…Она шла по знакомой песчаной тропинке, мимо дерева с невидимыми птицами. Она уходила из Женькиного дома с чувством тоски и обиды. Идти было некуда, никто нигде ее больше не ждал. Не было даже воинов с луками на горизонте. Боль черной колючкой сидела в сердце и мешала дышать. Кто-то звал ее, возможно, это был Женька, но она даже не остановилась и не оглянулась. Лиловый мир, такой желанный и зовущий еще совсем недавно, превратился в пугающий и враждебный. Птицы молчали. Ветки дерева были безжизненны, там, наверху, все замерло, и не летел больше мелкий сор. Темнело на глазах. А она все шла и шла по острому гравию неизвестно куда…