Инна Бачинская - Ошибка Бога Времени

– Сколько ей лет? – деловито спрашивал Олег. Ему было комфортно тонуть в мягком сиденье «Бьюика».

– Я ж говорил! Постарше нас на пару лет. Как Ирка, они из одного класса. Сорок два! Да какая разница? Если баба за собой следит… а Юлька при деньгах! Духи там французские, дезодоранты всякие, губная помада. Вот так живешь-живешь, да и с катушек! – вздохнул он философски. – И нестарую еще бабу оставляешь, и дело всей жизни бросаешь на произвол судьбы, можно сказать. На такого, как Марик, прости господи! – бубнил Зажорик, которому страшно хотелось, чтобы у Монаха и Юлии сладилось. А чего – Олежка мужик видный, язык подвешен, от баб отбоя нет. Понравятся друг дружке, а дальше… мало ли что! Назло Ирке, думалось невнятно. Так ей, заразе, и надо! И виделось ему, что Олег уже стоит во главе фирмы, а Марик… тю-тю! Поминай как звали. Тогда она прибежит к нему, Зажорику, упадет в ножки, как же, ведь это его дружок теперь наверху. А он ей скажет, разводя руками: не могу, мол, извини, дорогая сестричка! Зажорик даже заулыбался, представляя, как зараза Ирка прибежит к нему падать в ножки.

Они въехали во двор двухэтажного дома. В саду лежал нетронутый снег. Шторы на окнах были опущены. Зажорик позвонил. Из-за двери спросили старушечьим голосом, кто.

– К Юлии Павловне, Георгий, брат Ирины. И народный целитель Олег Монахов, – вдруг добавил он, хотя минуту назад не собирался говорить ничего подобного. Тут же обрадовался оттого, что так ловко сообразил.

Открыла им крупная старуха, посторонилась, впуская. Сказала плаксиво:

– В самый раз, я уже собиралась священника звать, отца Джона.

– Какого отца Джона? – не понял Зажорик, но Олег Монахов мигом просек обстановку.

– Где больная? – спросил он внушительным басом, напирая на «о».

…А Юлия в это время находилась в лиловом сумеречном мире, сидела на мраморных ступеньках Женькиного дома, поджидала Женьку. Он должен был вот-вот прийти. Почему-то она знала об этом. На далеком горизонте, между небом и землей, бежала знакомая цепочка темно-коричневых воинов с луками и стрелами. Юлия опиралась спиной о мраморную колонну, поддерживающую навес, и грызла травинку, отдававшую пылью. Туфли она сбросила и чувствовала стопами шершавую в трещинах ступеньку. Иногда откуда-то раздавались голоса, она к ним привыкла, ей было уютно с ними, хотя слов было не разобрать. На сей раз голос был ей незнаком.

– Юля! – настойчиво звал голос. – Юля, просыпайтесь! Вы меня слышите?

«Юля? – невнятно подумала она. – Меня никто не называет Юлей. Юля…»

Она почувствовала сильные пальцы у себя на шее, потом на висках, сбоку около носа. Пальцы давили, причиняя боль. Она открыла глаза.

– Юлечка, привет! – сказал смутно знакомый голос. – Ты чего это, мать, удумала?

– Жорик? – удивилась Юлия, всматриваясь в лицо растрепанного Иркиного брата. Как ни странно, она его сразу узнала. – Ты откуда?

– Из дома. Это мой друг, – отвечал Зажорик, кладя руку на плечо большого толстого человека, стоявшего рядом.

Юлия перевела на него взгляд и стала рассматривать лоснящиеся красные щеки и ярко-голубые глаза нового человека.

– Олег Монахов, народный целитель, – важно представил его Зажорик.

– Тебя Ирина прислала? – спросила Юлия.

Зажорик неопределенно пожал плечами и откашлялся.

– Юля! – позвал Олег, усаживаясь на край кровати, отчего кровать сразу перекосилась в его сторону, и беря ее руку в свои. – Что с вами? – он внимательно смотрел ей в глаза. – Что вы чувствуете?

Лапик, лежавший под боком у Юлии, встал и пошел по кровати понюхать незнакомого человека. Олег потрепал песика за уши. Лапик радостно взвизгнул в ответ и завилял хвостом.

– Ничего, – ответила Юлия неуверенно, затянутая, как в омут, в пронзительную голубизну его глаз.

– Почему вы лежите? У вас болит что-нибудь?

– Не болит. Голова кружится только. Все время…

– Давно?

– Недели три, наверное. Не помню. Давно.

– Вы были у врача?

Юлия задумалась, потом сказала:

– Была… кажется. Я не хочу в больницу.

– Что вы ели сегодня?

– Я не хочу… меня тошнит от запаха. Я не могу, совсем.

– Вы живете одна?

– Нет, – Юлия нахмурилась, стараясь вспомнить, кто еще живет в доме. Женька? Нет. У Женьки теперь свой дом, с мраморными ступеньками и белой травой. Денис? Нет, кажется…

– Сколько вам лет?

Юлия задумалась, опустила глаза, потрогала с удивлением вышивку на ночной сорочке. Пальцы ее были сухи и невесомы.

– Не помню, – сказала наконец.