Инна Бачинская: Ошибка Бога Времени

– Я Ирина! – вылезла Ирка, протягивая ему руку. – Подруга Юлечки. А вы…? – в глазах ее прыгали черти.

– Юлии Павловны, – машинально поправила Юлия.

– Мы с тобой девушки молодые! – засмеялась Ирка. – Можно и по имени!

– Очень приятно, Ирина! Я – Алекс, – парень подержал Иркину ладонь в руке и добавил, обращаясь к Юлии: – Я хотел прийти, когда узнал про Евгения Антоновича, но как-то так получилось… не сумел. Я узнал не сразу, я уже не работал в «Торге»… Мне очень жаль, он был замечательным человеком…

– Спасибо, – выдавила из себя побледневшая Юлия.

– Я принесу вам что-нибудь? – полувопросительно сказал Алекс.

– Мне вина! – закричала Ирка.

– Спасибо, мне воды, – сказала Юлия.

– Шикарный мужик! – вздохнула Ирка. Они обе смотрели ему вслед.

– Откуда ты знаешь?

– Чувствую! Я, к сожалению, их чувствую, и никаких иллюзий. Всю их породу можно разделить на три типа. Или четыре. Марик – раз! – Ирка загнула мизинец. – Твой Женька – два. Всякая шушера – три.

– А кто же тогда… он? – проявила слабый интерес Юлия.

– Новое поколение, – ответила Ирка серьезно и загнула большой палец. – Они – другие. Четвертый тип!

– В чем другие?

– Индивидуалисты! В комсомоле не состояли. Не затраханы идеологией. Рассчитывают только на себя. Идут к цели напролом и уверены, что любые средства оправданны. Именно в этом они идеалисты. И сегодняшний семинар – фигня, так как мораль им не нужна. А главное их качество – молчание. Они идут к цели молча, как волки. Если бы ты знала, как мне нравятся молчаливые мужики! Марик с его вечным трепом у меня уже вот где! – Она провела ребром ладони по горлу. – Рот не закрывается, а как до дела – извините!

– Откуда ты все про них знаешь?

– Сочиняю, – засмеялась Ирка. – У меня всегда было богатое воображение. Вот я и воображаю. Кто он такой?

– Работал у мужа, – сказала Юлия и зачем-то добавила поспешно: – Я его почти не помню, так, видела всего раз или два…

Ирка взглянула внимательно, ухмыльнулась и спросила в лоб:

– Между вами что-то было? – Она была неплохим физиономистом…

– Ты с ума сошла! – воскликнула Юлия. – Что ты несешь? Я его совсем не знаю!

– Ладно, мать, не парься! Шутка. Куда тебе… А вот я бы его не пропустила. Может, сбежим? Он вроде один. Женат, не знаешь?

Юлия пожала плечами и отвернулась. Ирка была ей неприятна…

Вернулся Алекс. Протянул Юлии высокий стакан с соком, а Ирке – бокал с красным вином.

– Воды, к сожалению, не было.

– Спасибо, – сказала Юлия. – А вы ничего не пьете?

– Мне еще работать. Если я выпью, ночь пропала. Совсем не переношу алкоголя.

Он смотрел на Юлию без улыбки, внимательными темно-серыми глазами, и она подумала, что он жалеет ее. И еще – он все помнит, он ничего не забыл. Она отвела взгляд, ей было не по себе.

– По ночам нужно заниматься совсем другими делами, – хмыкнула Ирка, стрельнув глазами, отпила из своего бокала и облизала губы, как героиня порнофильма.

– Я, пожалуй, пойду, – сказала Юлия, чувствуя тоску и раздражение. Ей была отвратительна нетрезвая Ирка, откровенно заигрывающая с Алексом; его жалость была Юлии неприятна. Она вдруг вспомнила, что плохо одета – платье висит на ее исхудавшем теле, как на вешалке, и не накрашена, о том, что давно не рассматривала себя в зеркале… Почувствовала – еще минута, и она разрыдается. И мутный осадок вины, которая никуда не делась… и уже не денется.

– Ты чего? – воскликнула Ирка. – А прием? Оставайся! Марик отвезет. – С нее мгновенно слетел весь напускной кураж, в глазах появилась растерянность. – Юлечка, ты чего? Плохо себя чувствуешь?

– Нет, просто устала немного, не беспокойся. Отвыкла от толпы. Потом расскажешь, ладно?

– А может… Хочешь, я с тобой?

– Нет! Оставайся.

– Отвезти вас? – предложил Алекс, по-прежнему не сводя с нее внимательного взгляда.

– Нет, спасибо, – сухо поблагодарила Юлия. – Я на машине. Не беспокойтесь, – сказала она и, кивнув им, неторопливо пошла к выходу, стараясь держать спину прямо, зная, что они смотрят ей вслед. Ее пропускали, с любопытством здоровались, пытались заговорить, но она шла как автомат, молча, с трудом сдерживаясь, чтобы не закричать: «Оставьте меня в покое! Все!» Ей хотелось растолкать всех и броситься к выходу, в темную ночь, в пустую улицу. Ей было страшно. Яркий свет и мельтешение лиц пугали ее. Она отвыкла от толпы и такого света, ей казалось сейчас, что она раздета и они все рассматривают ее с жадным и недобрым любопытством. Это было не так, конечно, и она понимала это, но остановиться и заставить себя ответить не могла, испытывая даже не страх, а ужас…