Инна Бачинская - Ошибка Бога Времени

Тело Юлии сотрясала крупная дрожь. Ей было холодно.

– Сейчас, сейчас, – приговаривала Ирка, укутывая Юлию пледом, – сейчас я тебя чайком горячим напою, а то еще простудишься к чертовой матери, ну тебя на фиг! Не скучай! Я быстро!

Она легко поднялась с дивана и унеслась в кухню, где тотчас же загремела посудой, захлопала дверцами буфета, уронила на пол тарелку и чертыхнулась.

Юлия пришла в себя внезапно, как будто ее толкнули. Открыла глаза. Темень едва рассеивалась красноватым светом из неизвестного источника. Она затаила дыхание – мозг почему-то подал сигнал опасности – тише, тише… Глубокая тишина не нарушалась ни тиканьем часов, ни дыханием спящего рядом человека. Она осторожно повернула голову – пусто. Рядом с ней никого не было. Край одеяла лежал на подушке. Ей вдруг показалось, что человек прячется под одеялом. Она скользнула рукой к краю постели. Поежилась от холода простыней. Там действительно никого не было.

– Женька, – прошептала она, – ты где?

Слабое повизгивание и холодный нос, ткнувшийся в ладонь. Лапик!

– Лапик, лапочка моя, славная моя собачка!

От благодарности защипало в глазах. Песик, лежавший в ногах, вскочил, пробежал по животу Юлии и радостно облизал ей лицо горячим шершавым языком. «Брысь!» – сказала она, отпихивая Лапика. Но он, чувствуя, что на него не сердятся, уселся на задние лапы, задрал голову кверху и издал короткую руладу – от низкой, почти басовой, ноты до высокого взвизга – «запел».

– Тебе досталась уникальная поющая собака, – говорил Женька. – Давай возьмем ему учителя пения!

Дверь в спальню отворилась – Юлия судорожно вцепилась пальцами в край простыни. Вошел Алекс, босой, обнаженный до пояса, в одних джинсах. Стал на пороге, всматриваясь в Юлию.

– Саша! – позвала Юлия. Ей казалось, позвала громко, но получилось едва слышно.

– Юлечка! – Алекс присел на край постели, взял ее руки в свои. – Как ты меня напугала!

– Что случилось? – спросила Юлия, со страхом сознавая, что говорить ей трудно из-за пульсирующей боли в висках. Губы не слушались, гортань стала деревянной.

– Юлечка, как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, – прошептала Юлия. – Немного болит горло. И голова. А где… Ирка? – вспомнила она.

– Ушла. Она позвонила мне и сидела с тобой, пока я не пришел. Ты уснула на диване. Я перенес тебя в спальню. Ирина еще немного посидела, потом приехал Марик, рвался к тебе, ругал Ирину за то, что не вызвала «Скорую». Сказал, что это вирус нового гриппа, симптомы которого – головная боль и тошнота. Она сказала, что придет проведать тебя днем.

– Что случилось? – спросила Юлия. Она ничего не помнила из событий вечера и теперь обреченно вслушивалась в слова Алекса.

– Тебе стало плохо, – ответил Алекс. – Хочешь чая?

– Нет! – Юлия закрыла глаза, представив себе кружку с крепким чаем, почувствовала его резкий терпкий запах, и ее замутило. – Нет!

– Тебе больно?

– Горло немного, – Юлия высвободила руку из ладони Алекса и дотронулась до горла.

– Завтра поедем к врачу, – сказал Алекс. – Сегодня уже. Сейчас три утра.

– Мне хорошо, – сказала Юлия. – Уже все прошло. Мне хорошо… тепло…

Она говорила неуверенно, как человек, который забыл слова и теперь мучительно пытается их вспомнить.

Алексу показалось, что она заговаривается. Он поднес к губам ее руку, стал целовать пальцы.

– Не пугай меня, – попросил. – Все будет хорошо, вот увидишь. Ты просто переутомилась. Перелет почти двенадцать часов, смена поясов. Успокойся, родная, все будет хорошо! Все пройдет.

Юлия смотрела прямо ему в глаза, и взгляд ее, казалось, спрашивал: «Ты веришь в то, что говоришь?»

– Глупая, не выдумывай себе ничего! – Алекс старался, чтобы голос его звучал убедительно. – Я думаю, Марик прав, это вирус. Полгорода болеет, – он положил руку на лоб Юлии. – Температуры у тебя нет. Завтра покажемся врачу, я позвоню на работу, скажу, что не приду, и мы с самого утра поедем. Сегодня уже…

Он говорил, боясь остановиться, без пауз, глядя на ее мертвенно-бледное лицо с глубокими тенями под глазами. Юлия опустила веки, соглашаясь. Она лежала неподвижно, боясь шевельнуться, чтобы не вернулось чувство дурноты.

– Это яд, – вдруг произнесла она невнятно, и Алекс не сразу понял, что она сказала.

– Какой яд? – он с испугом смотрел на нее. – Какой яд, Юлюшка? Откуда? Что ты придумала?