Фридрих Незнанский - Убийственные мемуары

Турецкий попросил специально уточнить: работает на компьютере? работает с рукописью? с распечатанным текстом?

Ответ был отрицательный. Андреев работает с книгами, – в частности, с текстами древнегреческих трагедий в оригинале. Это никоим образом не могла быть книга Ракитского.

Грязновские оперативники готовы были даже, если надо, сфотографировать профессора за работой. А пока что у него дома уже работали специалисты, устанавливали «жучки».

Турецкий сразу же представил себе профессора за работой, энергично размахивающего чашкой с кофе, – у него это легко вышло.

Первый тревожный сигнал поступил в 16.52. Оказывается, у Андреева дома «жучков» и так предостаточно.

У Турецкого снова немедленно заболела голова. Старик был прав, это не было старческой подозрительностью, кто-то следил за ним. За ним и, возможно, в свое время – за Ракитским. У Ракитского, однако, в квартире никакой подслушивающей и подсматривающей аппаратуры не нашли.

– А можно как-то узнать, чьи это «жучки»?

Грязнов отрицательно покачал головой, потом добавил:

– Если только контора, которая их туда привинтила, любезно не оставила там свое клеймо.

– А отпечатки пальцев?

– Снова мимо. Во-первых, в этом случае наверняка позаботились, чтобы их на «жучках» не было, но если даже они там найдутся, то что прикажешь с ними делать? Откуда им взяться в картотеке? Это же не Мятый какой-нибудь их распихивал, это спецы-технари, вряд ли их пальчики где-то светились. Да-а, нашего профессора кто-то крепко пасет. Вот ведь фигня какая – и снять «жучки» нельзя, сразу себя выдадим.

– А можно их как-то на нас переключить?

– Можно продублировать, рядом наши поставить, и тогда просто будем знать, что им там слышно. Но, насколько я тебя понял, этот профессор – один как сыч и дома у него никто не бывает. Так что большая удача, если он сам с собой разговаривает. А представляешь, – развеселился вдруг Грязнов, – если он по-латыни чешет? Как они там переводят, а?!

Турецкий снова представил себе профессора… Как он готовит кофе, ругается с попугаями… вспоминает какую-нибудь латинскую пословицу… говорит «как говорит мой аспирант, это просто фигня…» или «прибамбасы, как говорит мой аспирант…», что там еще говорил его аспирант… «просто бомба» говорил. Аспирант!

– Слава, пусть немедленно выяснят, сколько у Андреева аспирантов, и поименно.

Ровно в пять часов вечера заехал грустный и уставший Ватолин. Турецкий как раз перед его приходом дозвонился до Ольги Ракитской, которую безуспешно разыскивал целый день.

– Оля, скажите, у вас дома есть принтер? Он работает? Понятно. Оленька, а вы не припомните, примерно два месяца назад, в конце августа, ваш отец не приезжал к вам распечатать что-либо по той причине, что у него принтер сломался? Да? Ну спасибо.

Турецкий положил трубку. Ватолин посмотрел на его физиономию и сказал:

– Ну вот, а я думал, ты меня чем повеселишь.

– Лучше не спрашивай, – сказал Турецкий. – Такая засада кругом… Свидетели только мертвые, улики… – Он не договорил и уткнулся в свою записную книжку.

– Ну а у меня-то как раз есть новости.

Тут в кабинет вернулся Грязнов, в руках у него был поднос, усеянный разнообразными бутербродами. Турецкий несколько оживился и выбрал себе с сыром и печеночной колбасой. А Ватолин, железный человек, даже бровью не повел, принялся рассказывать:

– В общем, вся линия насчет того, что Ракитский был двойной агент, с моей точки зрения, совершенно несостоятельна. Представьте, я за последние дни прорабатывал документы по его контактам с иностранцами за последние десять лет. Таких контактов у меня числится двести тридцать четыре! И ничего, все чисто. Но наш директор уцепился за эту идею как сумасшедший, – пожаловался Ватолин. – Очень она ему приглянулась. Зуб, что ли, у него на Валентина Николаевича сохранился, я не знаю. И в общем, он меня продавливает, и я ничего не могу сделать, пока не отработаю всех иностранцев. Мужики, ничем помочь вам не смогу.

– Да ладно, Жора, – сказал Грязнов, – не бери в голову. Тут нам всем еще не на один месяц работы. И ты на меня зла не держи, это же с моей подачи эту версию стали раскручивать.

Ватолин только рукой махнул:

– Нападки на Ракитского и правда были не раз. Например, его еще в середине восьмидесятых обвиняли, что на сделках с алмазами в ЮАР он сделал состояние, а значит, не исключено, что вошел во вкус больших денег и работал ради наживы на два фронта и продавал агентам ЦРУ секретную информацию. Ничего допущеньице, да? В духе тридцать седьмого года. Чем докажешь, что ты не японский шпион? И как вообще человек с того света может защищаться?