Линвуд Баркли: Не отворачивайся

— Да, она называла себя Джан Ричлер, но ее настоящие имя и фамилия — Констанс Таттингер. Я просил Саманту разузнать о ней — думал, это поможет мне ее найти. Теперь нет никаких сомнений: она прислала мне электронное письмо, чтобы заставить поехать в Лейк-Джордж.

Элмонт Себастьян удивленно посмотрел на меня.

— Зачем?

— Чтобы меня подставить. Но в данный момент это к делу не относится. Она понятия не имеет о вашей фирме и подкупе членов городского совета. Лучше скажите, что с моим сыном.

— Я ничего не знаю о вашем сыне.

— Вы не похищали моего Итана?

Себастьян покачал головой.

— Да что вы, Дэвид?

— Ну тогда будем считать разговор законченным.

— Нет, — произнес Себастьян твердым тоном, — разговор мы закончим, когда вы передадите мне документ, на который не имеете никакого права.

Речь шла о списке, лежавшем у меня в кармане. О котором я по глупости рассказал Саманте.

— Думаю, вы ошибаетесь, — произнес я.

Да, можно было отдать ему список, и дело с концом. Хлопот у меня было предостаточно. Я мог протянуть его Себастьяну и уйти, но меня удерживало какое-то странное упорство. Не хотелось упускать шанс. А вдруг мне удастся выбраться из этой передряги и вернуться к репортерской работе — не в «Стандард», так где-нибудь еще? И тогда можно будет заняться вплотную Элмонтом Себастьяном. Открыть по нему огонь, свалить. Если же я сейчас отдам ему список, подобного не произойдет.

— Ну что ж, — проговорил Элмонт Себастьян с притворной грустью, — придется поработать Уэлленду.

Я метнулся вперед, и громила-шофер не успел схватить меня за руку. На бегу я полез в карман за ключами, наивно полагая, что успею сесть за руль и завести машину. Но Уэлленд был совсем рядом, пришлось припустить со всех ног ко входу в типографию. Шофер Себастьяна пыхтел сзади, как разъяренный бык. Да, он превосходил меня весом и мускулами, но в скорости проигрывал.

Я вбежал в помещение, но времени захлопнуть дверь не было. Меня оглушил шум печатной машины. Сейчас работала только одна из трех. Две другие запустят через два часа, когда отдел новостей закончит подготовку первого выпуска. Я быстро поднялся на эстакаду. Печатники кричали, чтобы я ушел, но мне было не до них. Эстакада тянулась на двадцать метров. Странно, но Уэлленд пока не появился.

Раздумывать было некогда, и я решил двигаться вперед. Слева от меня с огромной скоростью проносилась бесконечная полоса готовых газет. Через равные промежутки стояли стапельные столы с перекрестной укладкой, поворачивающие стопу на девяносто градусов относительно вертикальной оси.

Неожиданно впереди показался Уэлленд. Чертыхнувшись, я повернул назад, но там на эстакаду взбирался Элмонт Себастьян. Он был далеко не молод, но поднимался очень резво. Шеф тюремной империи успел выпачкать типографской краской руки и костюм.

Мериться силами с Уэллендом — дохлый номер. Значит, придется прорываться через Себастьяна. Не замедляя бега, я врезался в него. Он успел схватить меня за горло, и мы оба упали.

— Сукин сын, отдавай список, — прошипел Себастьян, когда мы покатились по эстакаде.

Я изловчился и саданул его коленом в пах. Удар, видимо, оказался успешным, потому что он отпустил меня, что позволило мне подняться. Но Себастьян вскочил следом и прыгнул мне на спину. Я начал боком валиться на эстакаду и ударился об ограждение. Его отбросило к машине. Он вытянул руки, пытаясь за что-то ухватиться.

И ухватился.

Это случилось настолько быстро, что если бы снять эпизод на видео, то просматривать его пришлось бы на медленной скорости, иначе ничего не разберешь.

Дело в том, что правой рукой Себастьян попытался ухватиться за вращающийся с огромной скоростью маховик печатной машины, и ему моментально оторвало руку. Элмонт Себастьян вскрикнул и повалился на помост. Пару раз попробовал левой рукой нащупать правую и затих. Его глаза были широко раскрыты и не мигали. Подошел Уэлленд.

— Нужно вызвать «скорую», — сказал я.

Уэлленд схватил меня за руку. Но не так, как прежде, без угрозы. Просто чтобы удержать.

— Не надо.

— Ведь он так долго не протянет! — крикнул я.

— Ну и черт с ним, — спокойно произнес Уэлленд. — Этот подонок наконец перестанет шантажировать меня, угрожать, что расправится с сыном.

Я смотрел на него во все глаза.

— Не беспокойся, твоего сына мы не трогали, — добавил он.

Кто-то догадался остановить печатную машину. Шум стих. Сработала аварийная сигнализация, и к эстакаде со всех сторон сходились печатники.