Инна Бачинская - Два путника в ночи

Его инструментальный завод, неплохо работавший в «старое время», стал разваливаться. Прервались связи с поставщиками. Какое-то время работали личные связи, потом они тоже истончились и порвались. Знакомые директора-смежники из союзных республик расползлись кто куда. Он – самый молодой из них, по сути мальчишка, которому не хватало опыта и изворотливости, изо всех сил боролся за выживание тонущего завода, создал акционерное общество, стал производить ножи, вилки и чайники вместо инструментов, так как не стало необходимых металлов. Этими чайниками были забиты все склады, и продать их можно было только ниже себестоимости. Его штрафовала налоговая служба за неуплату налогов, а пожарники – за несоблюдение правил пожарной безопасности. Главбух ежедневно приходила со счетами за аренду помещения, электроэнергию, транспорт, и они часами совещались у него в кабинете. Все было против него. Ему казалось, что весь мир набросился на его несчастный гибнущий завод в надежде урвать кусок. Он по три-четыре месяца не платил зарплату людям, а люди думали, что он прокручивает деньги в банке. От отчаяния он судился с несунами – на заводе было украдено все, что только можно было украсть. Что не годилось в домашнем хозяйстве или на продажу, то сдавалось в металлолом. Наконец его вынудили продать завод буквально за гроши…

Около двух лет он мыкался без работы, обивая пороги в кабинетах бывших друзей, тех, кто преуспел в борьбе за выживание, унижался, просил…

Потом заболела Лиза. Он был в отчаянии. Единственным светлым лучиком была дочка Верочка, поступившая в столичный литературный институт. Он очень скучал, но понимал, что так лучше для всех – для умирающей Лизы, для него самого, теперь уделяющего все свое внимание жене, и для дочки, уехавшей из провинции. Когда умерла Лиза, ему, как ни странно, стало легче. Исчез страх, и остались только боль, пустота и чувство вины, какое всегда испытывают те, кто остался. Теперь он отвечал только за себя.

А потом его подобрал – именно подобрал, по-другому и не скажешь – муж сестры Иван. Они никогда особенно не дружили, да и виделись нечасто – Иван и Алла все время пребывали за границей – то в Польше, то в Румынии, то в Германии. Даже когда они осели в их городе, особой дружбы тоже не получилось. Лиза терпеть не могла Ивана за то, что бабник и унтер, за плоские шуточки, сальные анекдоты, и не стеснялась высказывать свое мнение вслух. Лиза обладала бойцовским характером, не то что он. Они с Иваном теперь в одной упряжке, и он – доверенное лицо этого проходимца. Бедная Лиза, если бы она только знала… Ушло ее время, и она ушла вместе с ним. Она не приняла новый мир, и новый мир отвернулся от нее.

За городом все еще была зима. Машина летела мимо заснеженного леса. Василий Николаевич рассеянно смотрел на ворон, сидящих на голых ветках деревьев, сугробы с цепочками следов мелких лесных животных и кустики сухой прошлогодней травы, торчащие из-под снега.

Машина, затормозив, свернула на узкую лесную дорогу. Свежий асфальт на ней не потерял еще своей первозданной черноты.

– Молодцы! – сказал довольно Иван Федорович. – Закончили даже раньше, чем я рассчитывал.

Машина, на секунду замедлив ход перед высокими металлическими воротами, створки которых плавно разошлись в стороны, въехала во двор и остановилась у широкого низкого крыльца трехэтажного дома благородной архитектуры – из «дикого» серого камня, – без дурацких крепостных башенок, зубцов и петухов, так любимых отечественной буржуазией. Вдоль всего первого этажа располагались круглые окна-иллюминаторы, похожие на большие внимательные глаза. Крыша была крыта темно-красной черепицей, сигарой торчала высокая каминная труба. Ажурные тонкого литья конек крыши и перила галереи, тянущейся вокруг всего второго этажа, придавали дому легкость и аристократизм.

Навстречу гостям вышел седой человек в джинсах и черном свитере, лет примерно шестидесяти пяти. Лицо его, сильное, грубоватое, показалось Василию Николаевичу знакомым. Седой человек и Иван облобызались троекратно, по-христиански. После чего хозяин протянул руку Василию Николаевичу и сказал:

– Здравствуйте, Василий Николаевич! Рад видеть вас снова. – Он, улыбаясь, смотрел Коломийцу в глаза. – Мы ведь встречались в свое время, припоминаете?

– Боюсь, что нет, – пробормотал Василий Николаевич, чувствуя себя неловко под пристальным взглядом седого человека.

– А вот я вас хорошо помню, инженер Коломиец, – сказал мужчина. – Прохоров Валерий Андреевич. Теперь вспомнили? – Он с любопытством смотрел на гостя.