Анна Ольховская - Танцующая саламандра

А так и надо сделать. Сон — лучшее лекарство для вскипевшего разума. Если получится заснуть, конечно.

Павел устало прикрыл глаза, намереваясь начать отсчет медленно бредущих мимо баранов. Но даже первый баран толком добрести до него не успел…

Разбудил его настойчивый стук в дверь, а еще — шепелявые встревоженные завывания:

— Павел! Павел, открой! С тобой все в порядке?! Павел!!!

О, господин депутат явиться изволили, нежданчик наш шипящий. Павел только сейчас обратил внимание на шепелявость и невнятную дикцию Ламина. Впрочем, не только его — все рептилоиды разговаривали так — длинный раздвоенный язык мешал им правильно произносить звуки человеческой речи. А их собственный язык вообще представлял собой сплошное шипение.

Но до сегодняшнего дня Павла это совсем не напрягало. До сегодняшнего дня…

Сейчас же неудержимо захотелось запустить в дверь чем-нибудь тяжелым. Но мало ли чего кому хочется! Тем более что дверь и так еле держится — снаружи, похоже, пытаются выбить ее плечом, причем несколько чело… нет, не человек — особей.

— Хватит дверь ломать! — сипло выкрикнул Павел, поднимаясь. — Сейчас открою!

Понять, сколько он проспал, Павел не мог — голова еще слегка кружилась спросонья. Но в целом чувствовал себя очень даже неплохо — руки и ноги снова стали прежними, сильными, послушными. Как и все тело, впрочем. И соображал он четко и ясно. И эмоции были под контролем, послушно сидя внутри блока.

Вот и славно. Теперь можно и с Ламиным, и с Максом, и со всеми этими чертовыми змеюками плотно общаться, не опасаясь срыва.

Оказалось, что дверь держалась только на засове — замок был открыт снаружи. Что, собственно, Павла совсем не удивило — существовала единая магнитная карточка-ключ, в случае необходимости отпиравшая все двери подземного города рептилий. Именно поэтому он и настоял на дополнительном засове — не хотелось выйти, допустим, из душа голым и обнаружить у себя незваного гостя.

Или, не дай бог, гостью! Павел видел, как на него смотрят змеюки женского пола, но взгляды эти ему совсем не льстили. И не радовали. Павел предпочел бы считаться уродом не для людей, а для этих вот «дамочек» — длинных, несуразно тощих, до нервного озноба напоминающих то ли динозаврих, то ли крокодилиц, то ли анаконд.

У которых от возбуждения раздвоенные языки начинали суетливо метаться между узкими губами…

Павел отодвинул засов, открыл дверь и удивленно присвистнул — в коридоре собрались штук пять рептилоидов с Ламиным во главе. Двое из них потирали плечи и угрюмо смотрели на Павла исподлобья.

— И что здесь происходит? — Павел широко, с подвывом зевнул и сгибом ладони протер глаза. — Зачем вы пытались сломать мою дверь? Она, конечно, не самая красивая — я бы предпочел мореный дуб, а не дешевый пластик, — но в целом меня вполне устраивает. Я даже как-то сроднился с ней.

— Он еще и шутит! — процедил Ламин.

— А откуда столько укоризны в голосе, Аскольд Викторович? Можно подумать, это я вам имущество портил!

— Вот кстати об имуществе — если бы не твой дурацкий засов, ничего не пришлось бы ломать!

— А вам такие понятия, как личная территория и прайвеси, знакомы? Если это комната моя, то и чувствовать себя в ней я должен комфортно, не опасаясь, что в какой-нибудь интимный, скажем, момент ко мне без предупреждения ввалятся непрошеные гости. Так чем обязан столь шумному визиту?

— Тем, что ты пропустил обед и ужин, телефон твой отключен, на стук в дверь ты не реагируешь, на крики — тоже! — Ламин был заметно на взводе. — Что мы еще могли подумать? Только то, что тебе стало плохо, что тебе нужна помощь. Мы перенервничали, а он стоит тут, зевает, возмущается!

— И обед, и ужин? Ничего себе прилег вздремнуть после тренировки! Ну извините, я действительно спал, ничего не слышал.

— Спасибо всем, — обернулся Аскольд Викторович к остальным, — можете идти.

А сам, не спрашивая разрешения, вошел в комнату Павла и, закинув ногу за ногу, уселся на единственный стул.

Когда он так вот делал, Павел всегда ждал, что ноги завяжутся узлом. Но пока такого не случалось, не случилось, увы, и на этот раз.

Павел захлопнул дверь и, повернувшись к Ламину, расстроенно произнес:

— И что теперь делать? И обед, и ужин проспал, а у меня даже холодильника со своими запасами нет! Вот давно ведь просил установить мне хоть маленький рефрижераторчик! Сейчас бы бутерброд какой-нибудь сообразил!

— Во-первых, даже маленький холодильник сюда не поместится, а во-вторых — ты не особо и настаивал, тебя вполне устраивало питание в общей столовой. Насчет ужина не переживай — что-нибудь придумаем. Ты мне лучше скажи, — Ламин пристально вгляделся в заспанное лицо Павла, — что это за странный сон такой? На обморок больше похожий?