Чингиз Абдуллаев - Золотое правило этики

Вы знали, как можно достать вашего самовлюбленного друга. Представляю, как вам было сложно видеть Концевича каждый день, слушать его речи, присутствовать на заседаниях! Поэтому вы просто физически стали чахнуть от этой всепоглощающей ненависти.

Но, видимо, в какой-то момент все сорвалось. Михаил нашел камеру и сделал копии фотографий, которыми попытался шантажировать свою спутницу. Очевидно, между ними произошла ссора, и в порыве гнева он ее задушил.

– Так все и было, – кивнул Садреддинов. – Когда я подъехал, она уже не дышала. Он показал ей фотографии и потребовал сто тысяч. Она начала обзывать его нехорошими словами и послала слишком далеко.

К этому времени их связь уже была на грани разрыва. Она поняла, что он пустое место. Табатадзе сообразил, что не сумеет выманить из нее денег, жить за счет богатой любовницы. Вот тогда он и не выдержал, набросился на нее.

Любая экспертиза показала бы, что это убийство в состоянии аффекта. Но он испугался, у него началась истерика.

Не забывайте, что я был виной этих встреч. Поэтому мы перегрузили тело в мой внедорожник, начали искать подходящее место и через несколько часов сбросили труп в пруд. Я подумал, что так будет даже лучше. Неизвестность всегда хуже смерти. Потом я подбросил один из ее телефонов в мусорный ящик, чтобы окончательно запутать следствие.

– Мы так и подумали. Это была обычная уловка. Очевидно, актер начал доставать и вас, понимая, что теперь вы стали его фактическим сообщником.

– Он все время требовал денег. – Садреддинов говорил неестественно ровным голосом, словно у него были отключены всякие эмоции. – А потом я нашел у него кулон, который купил специально для Тамары, чтобы он подарил его ей на день рождения. Но этот подонок оставил дорогую вещицу себе.

– Вы узнали, что нам удалось понять, каким образом Тамара Концевич незаметно исчезла из салона, и правильно рассчитали, что рано или поздно мы доберемся до этого актера. Тогда вы явились к нему и пристрелили его.

– Это был не страх наказания, а возмездие, – пояснил Садреддинов. – За убийство женщины, за его поведение, за фотографии, которыми он хотел ее шантажировать. Я желал только мести, а он – денег. Ему было мало того, что я уже заплатил. Тогда я принял решение. Мы договорились о встрече. У меня были вторые ключи от его квартиры, ведь мы всегда там обсуждали наши дела. Я приехал к нему и дважды в него выстрелил. Затем забрал его телефон и быстро ушел. Уже потом я вспомнил, что не забрал деньги и этот кулон. Утром следующего дня я приехал туда снова, понимая, как сильно рискую. Забрал деньги, кулон и оставил айфон Тамары, чтобы следователи поняли, кто именно мог ее убить. Пачку их фотографий я засунул под телевизор. Это было мое послание Сергею, который должен был узнать об измене своей супруги. Мне хотелось мести, – повторил Сабир. – Только ее. В последние месяцы я жил одним этим.

– Можно было просто развестись со своей женой, – сказал Дронго. – А вы решили сыграть роль графа Монте-Кристо. Нормальные мужчины бьют морду своему обидчику и уходят от жены. Почему вы так не поступили? Вы же восточный мужчина. Хотя бы по отцу.

– Восточный мужчина! – Садреддинов криво усмехнулся. – Что вы вообще понимаете?! Вы даже не представляете, какую боль я испытал, через какой ад до сих пор прохожу каждую секунду, любую минуту моей жизни. Вы говорите, что я не мог его даже слышать. Это так. Я задыхался от ненависти, от одной мысли о Сергее, придумал свою болезнь, чтобы больше ни с кем не видеться. Разве дело только в измене моей супруги?

– Это была не только измена, – неожиданно понял Дронго. – Господи!.. Я только сейчас вспомнил. У вас ведь три дочери. Да, им четырнадцать, двенадцать и десять лет.

– И сын, которому шесть, – закончил за него Садреддинов. – Теперь вы наконец-то все поняли? Я просчитал сроки и едва не сошел с ума.

Я ведь так хотел сына после рождения трех девочек. Ходил в мечеть, ставил свечу в православном храме. Я так мечтал о своем сыне. Когда он родился, я был самым счастливым человеком в мире. Я носил его на руках, купал, заботился о нем. Он был моей самой большой гордостью, моим любимцем, смыслом моего существования.

Но когда я просчитал сроки!.. Сын был светловолосым в отличие от трех девочек, но меня успокаивали, мол, так часто случается. Я сделал анализ ДНК, и ответ меня просто раздавил. Он не может быть моим сыном с почти стопроцентной гарантией.

Тогда я незаметно срезал волосы Сергея и послал их на экспертизу. Я все еще надеялся, что окажусь не прав. Но этот ответ был еще более страшным. Почти стопроцентная гарантия, что он и является отцом моего сына.