Джон Кризи - Странный уик-энд инспектора Роджера Уэста

— Нет, к сожалению. Разумеется, у него вообще беспокойный характер. Я всегда его таким знал, но это очень усилилось после забастовки. Надеюсь, вы не сердитесь на меня, что я так откровенно говорю с вами, мисс Роз… Но, видите ли, мы, старые рабочие, очень любим вашего отца, и нас огорчает видеть его таким… Может быть, ему надо полечиться?

— Он не хочет и слышать об этом, к несчастью… Спасибо, Бард, ваша любовь меня очень трогает. Может быть, вы сумеете объяснить более молодым, что если мой отец порой и бывает резок, то это не совсем его вина.

— Я пытался, но они не хотят ничего слушать.

Затем Роз Ричардсон отправилась в литейную, где отливали матрицы. Едкий запах расплавленного металла защипал ей горло. Здесь машины также не работали. Рабочие обступили Сиднея Ричардсона, который вне себя вопил, потрясая кулаками:

— Вы все никуда не годитесь! Тем хуже для вас! Я все равно узнаю, кто виноват, и тогда схвачу его. Я заставлю его заплатить за то, что он уничтожил работу целой недели!

Рид, старший мастер, делал все возможное, чтобы помешать рабочим отвечать директору в том же тоне. Вмешалась Роз:

— Отец, тебя к телефону. Дядя Ланс срочно зовет тебя. — Потом она повернулась к Риду. — Оповестили полицию?

— Да, мисс Роз. Мистер Тентенден должен приехать с минуты на минуту.

— Отлично.

Она положила руку на плечо отца и увлекла его наружу. Выйдя во двор, он чуть не упал и тяжело оперся на молодую девушку. Она была поражена его бледностью.

— Папа, если ты будешь продолжать говорить с людьми таким образом, у тебя в конце концов будут неприятности.

Он ничего не ответил.

— Они не понимают, когда с ними говорят так, как ты. Они не обязаны знать, что ты болен.

— Болен?.. Кто это здесь болен?

— Ты!.. И ты это прекрасно знаешь. Я очень сожалею, что ты не замечал этого раньше.

— Ты говоришь глупости.

— Нет и нет… Ты болен, и это случилось не вчера, к несчастью. У тебя есть огорчения, которые ты скрываешь от нас с мамой.

— Ты надоедаешь мне, Роз… Нет, меня ничто не тревожит, и я не болен, но я хочу, чтобы меня оставили в покое… Эта манера, в которой ты со мной говоришь, как будто я впал в детство, мне действует на нервы, понимаешь ли ты? Теперь поговорим о другом. Что от меня хочет Ланс?

— Ничего… Это был предлог, чтобы увести тебя из литейной. Ты не отдаешь себе отчета в том, что Рид страшными усилиями сдерживал своих рабочих: без него ты не отделался бы так просто.

— Что ты понимаешь?.. Я знаю, как нужно обращаться с людьми, я делаю это в продолжение двадцати лет и не собираюсь получать уроки от кого бы то ни было, тем более от тебя… Запомни это!

— Если я вмешиваюсь, то лишь потому, что ты вынуждаешь меня к этому. Ты должен понять, что тебе нужно отдохнуть. Вернись домой. Поверь мне, завтра ты почувствуешь себя лучше.

— Мне отдыхать… мне отдыхать… Ты сошла с ума! Неужели ты думаешь, что я смогу отдыхать сегодня, когда уничтожена недельная работа, когда наше обязательство не сможет быть выполнено!.. Мне отдыхать!.. А, я вижу, что типография — ничто для тебя! Ты просто приходишь сюда провести несколько часов. Почему…

Он зашатался, и Роз поддержала его. Но он быстро оправился и спокойно продолжал:

— К сожалению, я слишком погорячился, Роз. Забудь то, что я тебе говорил.

Сидней Ричардсон, несмотря на мольбы своей дочери, категорически отказался отдыхать и вернулся в свой кабинет. Роз собиралась последовать за ним, но увидела Брауна и Тентендена.

— Добрый день, мисс Роз, — сказал суперинтендант. — Очень огорчен что у вас опять неприятности. Надеюсь, для типографии это не слишком тяжело?

— К несчастью, тяжело. Отцу не хватало только этого!

— Да, действительно… Если не возражаете, мы пройдем на то место.

Она попрощалась с ними и пошла искать Гордона, одного из самых старых рабочих. Так как по возрасту он уже не мог работать в цехе, ему поручили охранять предприятие в рабочее время.

— Гордон, вы здесь начали работать еще раньше, чем мой отец, и вы его хорошо знаете. Вы заметили, насколько он изменился за последнее время?

— Действительно, мисс Роз, я очень огорчен за него.

— Можно подумать, что его гложет какая-то забота. За несколько недель он еще более похудел, он нервничает и ничего не хочет нам сказать. Мама страшно беспокоится, и я тоже. Мы задаем себе вопрос, что может его до такой степени беспокоить?.. У вас, которого я знаю столько лет, я могу спросить. Вы знаете, что с ним?

— Нет, к несчастью, не знаю, мисс Роз. Я только могу сказать, что все это началось с забастовки. Мистер Сидней стал нервным и резким с рабочими и служащими. Особенно с нами, стариками… Он просил меня обратиться к молодым, но вы меня знаете, знаете, что я не способен сказать публично и двух слов. Тогда он обратился к Чарли Блейку… Тот прямо отказался идти против профсоюза. У меня такое ощущение, что ваш отец этого никогда ему не простит.