Андрей Дышев - Женат на собственной смерти (сборник)

— Саша! — закричала она, барабаня кулаками в дверь. — Открой! Это я, Рая! Очень важная новость!

Никто не открывал, но Рая видела, что изнутри в замочную скважину вставлен ключ, следовательно, Бревин был в номере. «Может, он спит?» — подумала Рая, дуя на покрасневшие от работы кулаки.

Бревин не спал, но находился в постели.

— Кто это? — шепотом спросила его ушастая брюнеточка Анжела, которую Бревин мысленно прозвал Телепузиком.

— Жена приперлась, — солгал Бревин, причем сделал это с необыкновенной легкостью и артистизмом, присущим уже вполне опытному актеру, привыкшему ежедневно входить в игровую роль.

— Как жена? — ахнул Телепузик. — Разве ты женат?

— Конечно, — пробормотал Бревин и потянулся к бутылке с минералкой. «Сколько же я вчера пропил денег?» — подумал он, стараясь не смотреть на ушастую девушку с покатыми плечами, щедро усеянными веснушками.

— Что ж теперь делать? — прошептал Телепузик, с отчаянием глядя на содрогающуюся под ударами дверь.

— Быстро одевайся! — посоветовал Бревин. — Если она ворвется сюда, то последние волосы тебе вырвет.

Телепузик проворно вскочил с постели и принялся носиться по комнате, на ходу подбирая раскиданные повсюду предметы туалета.

Напившись, Бревин снова повалился на подушки и закрыл глаза, чтобы не видеть сутулой спины и розовых, как у павиана, ягодиц, мелькающих перед ним. «Нельзя же столько пить! — с тоской подумал он. — Пора притормозить. И игру пора заканчивать. Надоело все… И где я только таких крокодилов нахожу?»

Вскоре стуки стихли. Телепузик, уже одетый по полной форме, в скорбной позе сидел на стуле у двери.

— Ушла? — с надеждой спросил он.

— За подмогой, — ответил Бревин, не открывая глаз. — Потому сваливай лучше сейчас.

— Мы еще встретимся?

— Вряд ли, — безжалостно ответил Бревин. — Если она уже приперлась, то останется со мной.

Телепузик осторожно, словно обезвреживал мину, повернул ключ, приоткрыл дверь и выглянул наружу. Убедившись, что коридор пуст, он помахал слабой ручкой и выскользнул из номера.

«Что алкоголь с человеком делает! — думал Бревин, наслаждаясь одиночеством и покоем. — Ведь на трезвую голову я с такой сырокопченой курицей ни за какие деньги в постель не лягу. А как выпью — вокруг букеты красавиц расцветают…»

Он услышал, как тихо скрипнула дверь. Кто-то вошел в его номер. «Если это Гуманоид, — подумал он, — скажу, что с женой был, она только что за чебуреками вышла».

Он открыл глаза и с удивлением увидел, что это был не Гуманоид.

— Привет! — недоуменно произнес он и чуть привстал, натягивая на себя простыню. — Какими судьбами?

Последнее, что он успел увидеть, — это идеально круглое отверстие в стволе пистолета, из которого вырвалось белое пламя.

— Тридцать минут осталось, надо поторопиться, — сказал Чекота, глянув на часы.

Джип ехал по лесной дороге, поднимая за собой клубы желтой пыли. Дорога была разбита, но для мощной четырехприводной машины это не было препятствием. Ехать можно было гораздо быстрее. Чекота это чувствовал и потому беспокоился.

Но Гвоздев словно забыл, что нужно давить на педаль газа. Он смотрел прямо перед собой, сжимая влажными руками руль, и думал о чем-то страшном — его лицо становилось все более напряженным, а глаза наполнялись ужасом. Джип, не чувствуя воли хозяина, словно засыпал и катился все медленнее, все более лениво выбирался из ям и колдобин.

— Что с тобой? — спросил оператор. — Тебе плохо?

— Кому? — встрепенулся Гвоздев. — Мне? С какой стати мне должно быть плохо?

На вполне безобидный вопрос он ответил с необъяснимой агрессией и тотчас надавил на газ. Джип взревел и подпрыгнул, как мячик. Чекота ударился головой о потолок кабины и ухватился за камеру, которая лежала на заднем сиденье.

— Черт тебя подери, — пробормотал он. — Какая муха тебя сегодня укусила?

Гвоздев попытался взять себя в руки. На некоторое время он вернулся к действительности, включил музыку, глянул на себя в зеркало и поделился с оператором своим мнением о погоде. Но как только машина выехала на асфальт и за деревьями показались дачные дома, его снова охватило оцепенение. Скорость снова упала до двадцати километров в час, и за джипом вытянулся длинный хвост из машин. На узкой дороге они не могли его обогнать и, поторапливая, «моргали» фарами и сигналили. Гвоздев словно не понимал, чего они от него хотят. Наконец он прижался к обочине и остановился.