Наталья Андреева - Смерть по сценарию

Дверь Леонидову открыли сразу: Надя была в длинном черном траурном платье, волосы собраны в гладкую прическу и уложены тугой ракушкой на затылке, две чуть вьющиеся светлые пряди остались на висках, шея открыта, загар выбивается из общей картины, не вписываясь следами жизнеутверждающего солнца, оставшегося на коже, ни в траур, ни в скорбь. Алексей заметил, что классический стиль Надежде очень даже идет, это соответствовало и состоянию ее души, и физическим данным, и манере поведения. Она не подходила к джинсам так же, как все эти цветные рюкзачки со смешными висюльками и тяжелая ортопедическая обувь не подходили к ней. У Надежды Гончаровой было очень тонкое лицо, почти незаметное в пышной прическе и хвосте с резинкой, но четко проступающее из простой черной рамы траурного платья и тщательно уложенных волос.

— Я пришел выразить свои соболезнования. — Лучшего вступления Алексей не нашел.

— Проходите. — Посторонилась она.

— А дядя дома?

— Да, в кабинете. Ему не слишком хорошо.

— А вам? — спросил он в лоб.

— Знаете, здесь уже был этот ваш друг, явно державший в кармане наручники, чтобы защелкнуть их на руках убийцы. — Надя выразительно потерла свое тонкое запястье.

— Я не думаю, что снотворное тетке подсыпали вы.

— Спасибо. В зал не ходите, там разгром, я еще не успела убрать после поминок, народу пришло много, но никто не остался помочь. Да я привыкла. Можем в моей комнате поговорить.

Они прошли в маленькую Надину спальню, где не было женских безделушек, салфеточек, кукол, косметики в изобилии на полках и столе, зато горами лежали книги, тетради, черновики и ровно гудел старенький компьютер.

— Работаете?

— Мне экзамены никто не отменял, последний остался, и летней сессии конец.

— Разве не могут снисходительно отнестись к вашей семейной драме?

— Могут, но что-то все же надо говорить? Ва'ш друг отнял у меня сегодня два часа.

— Что же вы ему рассказали?

— Да, Алла меня подвезла до вокзала, огромное спасибо ей, если бы еще узнала заранее, что не будет двухчасового окна, подумала бы, что тетка изменилась к лучшему. Я сдала сумки в камеру хранения и пошла прогуляться в универмаг «Московский». Да, Алла попросила стакан пепси, была жуткая жара, я купила себе и ей. Отнесла пластмассовый стаканчик в машину, тетка выпила и поехала… Он хотел меня арестовать.

— За что?

— А в дядином кабинете снотворное нашли, как раз то, что и было, судя по всему, в стаканчике.

— Откуда же оно там?

— В доме целый день толпа, кого только не было, ваш Михин уже после обеда пришел. Я снотворное не употребляю, честное слово, мне и так лишь бы до кровати дойти.

— Но где же Алла могла его получить?

— Я сказала, но он не поверил.

— Где?

— Знаете, Алексей Алексеевич, я, когда увидела ту бумажку на расписании, что два часа электричек не будет, сдала сумки и пошла прогуляться, не сидеть же одной на платформе на этой жаре? А куда идет русский человек, если у него не слишком много денег? Он идет в большой дорогой магазин, чтобы просто посмотреть, интересно же увидеть, что покупают люди, когда хорошо зарабатывают.

— Я думал, вы музеи предпочитаете.

— Ну где возле трех вокзалов есть очаг культурных ценностей? Тем более, что я ничего не собиралась покупать, так просто, надо же время убить. Ну и шла я себе в сторону универмага «Московский» до того ресторана, что не так давно открыли.

— Какого ресторана?

— Там, кажется, еще флаги итальянские висят. Ну, пицца всякая, паста, что у них там еще? И возле этого ресторана стоял белый теткин «форд».

— Мало ли таких машин в Москве? Вы уверены, что именно теткин?

— Послушайте, вы свою машину из сотни таких же «Жигулей» сразу узнаете?

— Не пробовал, не знаю.

— Своя — она только одна, поэтому других просто не заметите. Это был Аллин «форд», я не слишком часто на нем ездила, зато иногда мыла.

— Она заставляла вас мыть свою машину?!

— А мне нравилось. Помоешь — она сразу беленькая, чистенькая, линии такие красивые, таких никогда не бывает в Аллиных моделях. И машина меня любила, ни разу не заглохла и не сломалась по дороге, когда я в ней ехала.

— Разве машина может любить?

— Еще как! Она и угробила Аллу, потому что ненавидела, ну сколько можно мучить бедный «форд», подсовывая его чинить всяким алкашам? Тетка не любила зря тратить деньги, бензин заливала не слишком дорогой, фильтры и масло использовала до упора, запчасти покупать не любила.

— Надя, тетю вашу убил человек, а не машина. Алла просто уснула за рулем.